4 Complete the questions and answers. 1the boys play football last Saturday? Yes,
2Jess go to Mexico City last year? No,
3Fiona go to Beijing last year? Yes,...
4Sarah's sister go with them? No,
4Sam go to China? Yes,...

 Папа был веселый человек. Он играл на гитаре романсы и сочинял песни про разгильдяев и бюрократов. Спать долго он не любил. По выходным просыпался с рассветом и стучал в окна соседям:
     - Мужики, выходи, дело есть!
    - У, черт ранний, поспать не даст, - ворчали мужики, но поднимались и выходили во двор. - Чего опять надумал? - спрашивали они.
    - У Марии сарай развалился, дрова мокнут, подсобим, ребята? Дети у нее малые...
    - У Остапченко? - чесали соседи в затылках. - Так у нее мужик-то... того...
    - Враг, что ли? А ребятишкам, значит, зимой мерзнуть? Да и какой он враг? Ты ж, Мишка, с ним в литейке сколько лет оттрубил? Вы еще лес под цеха вместе валили, помнишь? А теперь - враг...
    - Ты это, Евгений, брось. Им виднее.
    - И я говорю, виднее. Скоро со всеми по правде разберутся. И Санька домой придет. Ну, нечего рассусоливать, бери топор. А ты, Ленька, доски тащи. Я вчера на заводе полкуба выписал.
    И закипела работа. К обеду крыша дровяника покрывалась золотым тесом.
    Мария, смущаясь, выносила из дома кастрюлю горячих щей. Из-за ее спины выглядывали две кудлатые головы.
    Мужики одобрительно гудели, шли за ложками, а кто и за припасенной на выходной чекушкой. Отец приносил гитару.
    Опорожнив кастрюлю и облизав ложки, мужики располагались на крыльце нашего дома. Закуривали.
    - Соколовский хор у Яра... - запевал отец.
    На звуки гитары тянулись женщины с детьми на руках. Я пристраивался на завалинке под окном Остапченко. За занавеской тетя Маша тихо о чем-то плакала.

 Папа был веселый человек. Он играл на гитаре романсы и сочинял песни про разгильдяев и бюрократов. Спать долго он не любил. По выходным просыпался с рассветом и стучал в окна соседям:
     - Мужики, выходи, дело есть!
    - У, черт ранний, поспать не даст, - ворчали мужики, но поднимались и выходили во двор. - Чего опять надумал? - спрашивали они.
    - У Марии сарай развалился, дрова мокнут, подсобим, ребята? Дети у нее малые...
    - У Остапченко? - чесали соседи в затылках. - Так у нее мужик-то... того...
    - Враг, что ли? А ребятишкам, значит, зимой мерзнуть? Да и какой он враг? Ты ж, Мишка, с ним в литейке сколько лет оттрубил? Вы еще лес под цеха вместе валили, помнишь? А теперь - враг...
    - Ты это, Евгений, брось. Им виднее.
    - И я говорю, виднее. Скоро со всеми по правде разберутся. И Санька домой придет. Ну, нечего рассусоливать, бери топор. А ты, Ленька, доски тащи. Я вчера на заводе полкуба выписал.
    И закипела работа. К обеду крыша дровяника покрывалась золотым тесом.
    Мария, смущаясь, выносила из дома кастрюлю горячих щей. Из-за ее спины выглядывали две кудлатые головы.
    Мужики одобрительно гудели, шли за ложками, а кто и за припасенной на выходной чекушкой. Отец приносил гитару.
    Опорожнив кастрюлю и облизав ложки, мужики располагались на крыльце нашего дома. Закуривали.
    - Соколовский хор у Яра... - запевал отец.
    На звуки гитары тянулись женщины с детьми на руках. Я пристраивался на завалинке под окном Остапченко. За занавеской тетя Маша тихо о чем-то плакала.