Find all the passive verb forms in the text in Ex. 2. How do we form the
passive? When do we use it? Then, rewrite
sentences 1-5 in the passive.
1 They have been monitoring the eagles' activity
using special equipment for months.
2 Volunteers have rescued several injured eagles.
3 They say the reserve hasn't released any birds
into the wild yet.
4 The eagle had caught its prey by the time we
started recording.
5 Experts didn't allow anyone to film the eagle
chicks during the first days of their lives.
Как дипломат Бисмарк хорошую школу. В течение восьми лет своего пребывания во Франкфурте (1851-1859 гг.) в качестве посланника Пруссии при Союзном сейме, он имел возможность самым тщательным образом изучить «все ходы и выходы вплоть до малейших лазеек» , все сложные дипломатические хитросплетения, возникающие из противоречивых интересов отдельных германских государств. Он мог учиться у своих собственных соперников в Союзном сейме: австрийская дипломатия школу Меттерниха, имела огромный опыт хитроумных интриг. Кратковременное пребывание Бисмарка в Вене, в этой, по словам прусского короля, «высшей школе дипломатического искусства», также имело в этом смысле немалое значение.
Впоследствии, будучи назначен на пост посланника в Петербург (1859), Бисмарк тщательно изучил и опыт русской дипломатии. Вопреки довольно распространенному за границей мнению, здесь было чему учиться. Бисмарк, по собственному его признанию, брал «уроки дипломатического искусства» у Горчакова.
Наконец, в области политической и дипломатической у Бисмарка был еще один образец – Наполеон III. Будучи прусским посланником в Париже (1862), Бисмарк мог многое заимствовать из арсенала французского бонапартизма, тем более что методы Наполеона III весьма импонировали прусскому юнкеру, который поставил перед собой далеко идущую цель: удовлетворив национальные интересы немецкой буржуазии, подчинить германские государства милитаристской Пруссии. Недаром Энгельс отмечал, что Бисмарк далеко не доктринер, живущий в мире реакционно-утопических взглядов и иллюзий, это – «человек большого практического ума и огромной изворотливости, прирожденный и тертый делец, который при других обстоятельствах мог бы потягаться на нью-йоркской бирже с Вандербилтами и Джеями Гулдами…»[1]
Таким образом, в течение одиннадцати лет, предшествовавших тому времени, когда Бисмарк был призван королем Пруссии, он имел возможность самым непосредственным образом изучить внешнюю политику и дипломатию трех наиболее крупных европейских держав, окружавших Пруссию: России, Австрии и Франции. Опыт, воспринятый им во Франкфурте-на-Майне и в Вене, в Петербурге и Париже, не был, однако, механическим соединением и простой комбинацией дипломатических приемов, заимствованных в политических арсеналах иностранных держав. В дипломатии Бисмарка были, несомненно, и собственные черты, исторически восходящие к политике «великого курфюрста» и Фридриха II.
Бисмарк был лично неподкупен, и попытки со стороны иностранных держав подкупить его, оказались тщетными. Решая основные политические вопросы, Бисмарк бывал подвержен (особенно в 70 –80-х годах) влиянию отдельных финансовых групп.
Бисмарк не отказывался от тонких дипломатических интриг, но все же самой характерной его чертой была огромная сила воли, которой он порой парализовал своих партнеров. С одними он был подчеркнуто учтив, с другими – прямолинеен и даже груб. Он мог при к каждому, в зависимости от того, какое впечатление хотел оставить у партнеров для достижения своей цели. Но он всегда находился в состоянии борьбы и готовности к решающему удару. Дипломатическая сноровка выступала у него в форме простодушия и нарочитой откровенности. Когда ему было нужно, эта откровенность перерастала в прямую угрозу.
Именно тогда будущий премьер-министр Англии Дизраэли произнес после беседы с Бисмарком знаменитые слова: »Опасайтесь этого человека! Он говорит то, что думает». А говорил Бисмарк, согласно тому же рассказу, что вскоре, по-видимому, станет главой прусского правительства и тогда реорганизует армию, доведет ее до уровня, вызывающего уважение, и под первым подходящим предлогом объявит войну Австрии, взорвет Германский союз, подчинит средние и мелкие государства и дарует Германии национальное единство под руководством Пруссии.
Как дипломат Бисмарк хорошую школу. В течение восьми лет своего пребывания во Франкфурте (1851-1859 гг.) в качестве посланника Пруссии при Союзном сейме, он имел возможность самым тщательным образом изучить «все ходы и выходы вплоть до малейших лазеек» , все сложные дипломатические хитросплетения, возникающие из противоречивых интересов отдельных германских государств. Он мог учиться у своих собственных соперников в Союзном сейме: австрийская дипломатия школу Меттерниха, имела огромный опыт хитроумных интриг. Кратковременное пребывание Бисмарка в Вене, в этой, по словам прусского короля, «высшей школе дипломатического искусства», также имело в этом смысле немалое значение.
Впоследствии, будучи назначен на пост посланника в Петербург (1859), Бисмарк тщательно изучил и опыт русской дипломатии. Вопреки довольно распространенному за границей мнению, здесь было чему учиться. Бисмарк, по собственному его признанию, брал «уроки дипломатического искусства» у Горчакова.
Наконец, в области политической и дипломатической у Бисмарка был еще один образец – Наполеон III. Будучи прусским посланником в Париже (1862), Бисмарк мог многое заимствовать из арсенала французского бонапартизма, тем более что методы Наполеона III весьма импонировали прусскому юнкеру, который поставил перед собой далеко идущую цель: удовлетворив национальные интересы немецкой буржуазии, подчинить германские государства милитаристской Пруссии. Недаром Энгельс отмечал, что Бисмарк далеко не доктринер, живущий в мире реакционно-утопических взглядов и иллюзий, это – «человек большого практического ума и огромной изворотливости, прирожденный и тертый делец, который при других обстоятельствах мог бы потягаться на нью-йоркской бирже с Вандербилтами и Джеями Гулдами…»[1]
Таким образом, в течение одиннадцати лет, предшествовавших тому времени, когда Бисмарк был призван королем Пруссии, он имел возможность самым непосредственным образом изучить внешнюю политику и дипломатию трех наиболее крупных европейских держав, окружавших Пруссию: России, Австрии и Франции. Опыт, воспринятый им во Франкфурте-на-Майне и в Вене, в Петербурге и Париже, не был, однако, механическим соединением и простой комбинацией дипломатических приемов, заимствованных в политических арсеналах иностранных держав. В дипломатии Бисмарка были, несомненно, и собственные черты, исторически восходящие к политике «великого курфюрста» и Фридриха II.
Бисмарк был лично неподкупен, и попытки со стороны иностранных держав подкупить его, оказались тщетными. Решая основные политические вопросы, Бисмарк бывал подвержен (особенно в 70 –80-х годах) влиянию отдельных финансовых групп.
Бисмарк не отказывался от тонких дипломатических интриг, но все же самой характерной его чертой была огромная сила воли, которой он порой парализовал своих партнеров. С одними он был подчеркнуто учтив, с другими – прямолинеен и даже груб. Он мог при к каждому, в зависимости от того, какое впечатление хотел оставить у партнеров для достижения своей цели. Но он всегда находился в состоянии борьбы и готовности к решающему удару. Дипломатическая сноровка выступала у него в форме простодушия и нарочитой откровенности. Когда ему было нужно, эта откровенность перерастала в прямую угрозу.
Именно тогда будущий премьер-министр Англии Дизраэли произнес после беседы с Бисмарком знаменитые слова: »Опасайтесь этого человека! Он говорит то, что думает». А говорил Бисмарк, согласно тому же рассказу, что вскоре, по-видимому, станет главой прусского правительства и тогда реорганизует армию, доведет ее до уровня, вызывающего уважение, и под первым подходящим предлогом объявит войну Австрии, взорвет Германский союз, подчинит средние и мелкие государства и дарует Германии национальное единство под руководством Пруссии.