Гусеница и Алиса некоторое время молча смотрели друг на друга. Наконец Гусеница вынула мундштук изо рта и сонным голосом спросила Алису: – Ты кто? Такое начало беседы едва ли могло ободрить кого бы то ни было. – Я, – робко протянула Алиса, – я не уверена, что знаю, кто я сейчас. Когда я утром проснулась, я еще знала, кто я, но с тех пор я столько раз превращалась... – Что это значит? – строго спросила Гусеница. – Выражай СВОИ мысли яснее. – Боюсь, ваша милость, что это не совсем возможно, потому что, видите ли, я теперь сама не СВОЯ. – Не вижу, – сказала Гусеница. – Дело в том, – очень вежливо продолжала Алиса, – что я и сама ничего не понимаю. Если столько раз на дню то расти, то опять уменьшаться – это же с ума можно сойти. – Нельзя, – сказала Гусеница. – Ну, вы еще, наверное, с этим не сталкивались. А вот когда вы превратитесь сначала в куколку – вы ведь знаете, что это должно однажды случиться, – а потом в бабочку, вы yж точно почувствуете себя слегка ошалевшей. – И не подумаю, – сказала Гусеница. – Ну, возможно, ВЫ отнесетесь к этому по-другому. Я говорю только, что для МЕНЯ это всё очень странно. – Для тебя? – с высокомерием проговорила Гусеница. – А ты кто? Ну да, не хватало еще начинать весь разговор сначала. И вообще манера Гусеницы выражать свои мысли всё больше выводила Алису из себя. Алиса расправила плечи и откинув голову сказала: – Я полагаю, что сперва ВАМ следовало бы представиться. – Зачем? – спросила Гусеница. Ну вот, очередной дурацкий вопрос. Поскольку никакого вразумительного ответа на него не придумывалось, а Гусеница, судя по всему, была сильно не в духе, Алиса развернулась и пошла прочь. – Вернись! – крикнула ей вслед Гусеница. – Мне нужно тебе кое-что сообщить. Это заявление прозвучало многообещающе, и Алиса вернулась. – Не теряй спокойствия, – сказала Гусеница. – И это всё? – Алиса из последних сил старалась скрыть раздражение.
– Ты кто?
Такое начало беседы едва ли могло ободрить кого бы то ни было.
– Я, – робко протянула Алиса, – я не уверена, что знаю, кто я сейчас. Когда я утром проснулась, я еще знала, кто я, но с тех пор я столько раз превращалась...
– Что это значит? – строго спросила Гусеница. – Выражай СВОИ мысли яснее.
– Боюсь, ваша милость, что это не совсем возможно, потому что, видите ли, я теперь сама не СВОЯ.
– Не вижу, – сказала Гусеница.
– Дело в том, – очень вежливо продолжала Алиса, – что я и сама ничего не понимаю. Если столько раз на дню то расти, то опять уменьшаться – это же с ума можно сойти.
– Нельзя, – сказала Гусеница.
– Ну, вы еще, наверное, с этим не сталкивались. А вот когда вы превратитесь сначала в куколку – вы ведь знаете, что это должно однажды случиться, – а потом в бабочку, вы yж точно почувствуете себя слегка ошалевшей.
– И не подумаю, – сказала Гусеница.
– Ну, возможно, ВЫ отнесетесь к этому по-другому. Я говорю только, что для МЕНЯ это всё очень странно.
– Для тебя? – с высокомерием проговорила Гусеница. – А ты кто?
Ну да, не хватало еще начинать весь разговор сначала. И вообще манера Гусеницы выражать свои мысли всё больше выводила Алису из себя. Алиса расправила плечи и откинув голову сказала:
– Я полагаю, что сперва ВАМ следовало бы представиться.
– Зачем? – спросила Гусеница.
Ну вот, очередной дурацкий вопрос. Поскольку никакого вразумительного ответа на него не придумывалось, а Гусеница, судя по всему, была сильно не в духе, Алиса развернулась и пошла прочь.
– Вернись! – крикнула ей вслед Гусеница. – Мне нужно тебе кое-что сообщить.
Это заявление прозвучало многообещающе, и Алиса вернулась.
– Не теряй спокойствия, – сказала Гусеница.
– И это всё? – Алиса из последних сил старалась скрыть раздражение.