"В чем дело? Что случилось?" "Там был ужасный несчастным случаем", сказал Кук. "Человек убит." "Человек убит! Где? Как? Когда?" Но человек Годбер не собирался рассказывать свою историю. "Вы знаете, эти маленькие дома не далеко отсюда, мисс?" он сказал. "Ну, есть молодой человек, живущий там, Скотт, картеровой. Его лошадь испугалась на тракторе на углу улицы Хок сегодня утром, и он был выброшен на затылок. Убит." "Мертв!" Лора посмотрела на человека Годбера "Мертвый, когда они подобрали его. Они брали тело домой, когда я прихожу сюда." И он сказал повару: "Он оставил жену и пятерых маленьких детей." "Хосе, иди сюда." Лора поймали за руку ее сестры и толкнул ее через дверь кухни. "Хосе!" она сказала в ужасе ", как мы собираемся, чтобы остановить все?" "Остановите вечеринка в саду", сказала Лора. Но Хосе был еще более удивлен. "Остановите садовую вечеринку? Моя дорогая Лора, не так глупый. Мы не можем ничего подобного. Не будь так глупо ". "Но мы не можем иметь вечеринку в саду с человеком мертвых недалеко от нашего дома", воскликнула Лора. Это было не совсем верно, потому что маленькие дома стояли в переулке, приведшего к Sheridans " дом. Дорога шла между. Они были маленькие домики окрашены коричневый цвет, и очень бедных. В маленьких садах не было ничего, кроме капусты и больных кур-несушек. Рабочие жили там со своими семьями. Существовали много детей всех возрастов. Когда Sheridans было мало, они не пускали туда, потому что они могут поймать болезнь. Но так как они выросли, Лаура и Лори иногда шел по дорожке. "И только подумайте о том, что группа будет звучать как к этой бедной женщине," продолжала Лора. "Ах, Лора!" Хосе начал сердиться. "Если вы собираетесь остановить группу, играющую каждый раз, когда кто-то получил травму, вы будете иметь очень трудную жизнь. Я, как сожалею об этом, как вы." Она посмотрела на сестру, как она делала, когда они были маленькими и бороться вместе. "Вы не подведет пьяного Workman возвращается к жизни, будучи сентиментальным," тихо сказала она. "Пьяный! Кто сказал, что он был пьян?" Лора повернулась сердито Хосе. "Я собираюсь прямо сказать матери", сказала она. "Do, дорогая", сказал Хосе. "Мама, я могу войти в вашу комнату?" Лора сказала у двери. "Конечно, ребенок. Почему, в чем дело? Почему ты возбужден так много?" И Mrs.Sheridan обернулся от ее туалетного столика. Она пыталась на новую шляпу. "Но послушайте, мама," сказала Лора. И она рассказала страшную историю. "Конечно, мы не можем иметь нашу партию, мы можем?" она сказала. "Они услышат группу, мать, они наши ржут bours!" К удивлению Лауры ее мать ответила, как сделал Хосе. "Но, дорогой мой ребенок, немного подумать. Это только случайно мы слышали об этом. Если кто-то умер там и я не могу понять, как они могут жить в этих маленьких домах, мы все равно должны быть с нашей партии , мы не должны? " Лора должна была сказать «да», но она чувствовала, что это все неправильно. "Мама, это не так на самом деле ужасно сердце меньше нас?" она спросила. "Уважаемые!" Миссис Шеридан встал и подошел к ней, неся шляпу. Перед тем как Лаура может остановить ее, она надела в ее голове. "Мой ребенок!" говорит, что ее мать, "шляпа ваша. Это сделано для вас. Это слишком молода для меня. Я никогда не видел, как вы смотрите такую картину. Посмотрите на себя!" И она инструмент Лауры к ее dressing- таблице. "Но, мама," Лора снова начала. Она не могла смотреть на себя: она отвернулась. На этот раз г-жа Шеридан потерял терпение так же, как сделал Хосе. "Вы очень глупо, Лаура", сказала она холодно. "Такие люди не ожидают жертв от нас. И это не очень хорошо, чтобы испортить удовольствие всеобщее, как вы делаете сейчас." "Я не понимаю," сказала Лора, и она быстро вышла из комнаты в ее собственной спальне. Там первое, что она увидела, была эта милая девушка в зеркале в ее черной шляпе с золотыми цветами и длинной черной лентой. Никогда она думала она могла бы выглядеть. "Является ли мать правильно?» Подумала она. И теперь она надеялась, что ее мать была права. Была ли она глупо? Только на мгновение она увидела, что бедная женщина и эти маленькие дети и тело, которое было проведено в дом. Но все это было похоже на картину в газете. "Я помню его еще раз после более чем партии", она решила. И это, казалось, лучший план ...
А на самом деле погода выдалась просто идеальной. Лучшего дня для вечеринки в саду они не могли и пожелать. Погода безветренная, теплая, а на небе ни облачка. Голубое небо было покрыто легкой золотой дымкой, как это иногда бывает в начале лета. С самого утра садовник был на ногах, он косил газоны и подметал их, пока трава и темные плоские соцветия маргариток, казалось, не засветились. А розы в саду - это единственные цветы, которые впечатляют людей на таких вечеринках, это известно всем. Сотни, да, буквально сотни их раскрылись за одну ночь, а зеленые кусты роз склонились вниз, как перед архангелами. Еще даже не был закончен завтрак, а рабочие уже пришли, чтобы поставить шатер. "Где ты хочешь поставить шатер, мама?" "Моя дорогая, зачем меня об этом спрашивать? В этом году вы, мои дорогие, занимаетесь этим. Забудьте, что я ваша мать. Сегодня я ваша почетная гостья." Но Мэг не могла просто так пойти и проконтролировать рабочих. Перед завтраком она вымыла волосы и присела выпить кофе в зеленом тюрбане на голове, а темные мокрые локоны свисали у нее с боков. Жозе, как бабочка, всегда спускалась к завтраку в шелковой юбке и халате-кимоно. "Тебе пора заняться делами, Лаура, ты ведь у нас - творец." И Лаура упорхнула, все еще держа в руках кусок хлеба с маслом.
Еще даже не был закончен завтрак, а рабочие уже пришли, чтобы поставить шатер.
"Где ты хочешь поставить шатер, мама?"
"Моя дорогая, зачем меня об этом спрашивать? В этом году вы, мои дорогие, занимаетесь этим. Забудьте, что я ваша мать. Сегодня я ваша почетная гостья."
Но Мэг не могла просто так пойти и проконтролировать рабочих. Перед завтраком она вымыла волосы и присела выпить кофе в зеленом тюрбане на голове, а темные мокрые локоны свисали у нее с боков. Жозе, как бабочка, всегда спускалась к завтраку в шелковой юбке и халате-кимоно.
"Тебе пора заняться делами, Лаура, ты ведь у нас - творец."
И Лаура упорхнула, все еще держа в руках кусок хлеба с маслом.