В повести «Журавлиный крик» шестеро солдат у железнодорожного переезда должны держать оборону в течение суток, обеспечивая отход батальона. Они вступили в неравный бой, не ища для себя Первым заметил немецких мотоциклистов Фишер, он почувствовал: «пришло время, когда определяется весь смысл его жизни» . Ему хотелось, чтобы старшина изменил о нем мнение. Очевидно в эту ночь «не мудреная мерка солдатских достоинств, принадлежащих старшине, в какой-то мере стало жизненным эталоном для Фишера» . Его выстрелы предупредили старшину Карпенко и остальных, и он вправе был позаботиться о себе. Но Фишер не знал, что убежать или затаиться в его положении – вполне пристойно и честно. Ему представилось строгое скуластое лицо старшины, он почти наяву услышал презрительный окрик: « Эх ты, растяпа! » И тогда весь мир для него ограничился укоризненным взглядом сурового старшины и этой цепочкой мотоциклов. И он дождался переднего, выстрелил, попал, и тотчас очередь из автомата размозжила ему голову.
Мотив действительно безыскусен: интеллигент, близорукий книжник, боится упреков в нерасторопности и трусости больше, чем смертельной опасности, он хочет соответствовать меркам старшины, то есть общей мерки долга, тягот, риска. Он хочет быть вровень с другими, иначе ему – стыдно.
После Фишера, в самый разгар боя на переезде гибнут Карпенко и Свист. О себе Карпенко не очень тревожился: он сделает все, что от него потребуется. Это надежный служака, не избалованный жизнью. Его действия в бою предрешены. А смерть Свиста наступила вследствие неравного единоборства с немецким танком: он бросил одну за другой гранаты под гусеницы, но отбежать не успел.
Повесть заканчивается, когда Василий Глечик, самый юный из шестерых, еще жив, но, судя по всему, обречен. Мысль о том чтобы оставить позицию была для него неприемлемой. Нельзя нарушить приказ комбата, его нужно выполнить любой ценой, и, конечно, присяга и долг перед родиной.
Писатель дал почувствовать, как горько, когда обрывается такая чистая и молодая, верующая в добро жизнь. До Глечика донеслись странные печальные звуки. Он увидел, как за исчезающей стаей летел отставший, видно, подбитый журавль; отчаянный крик птицы безудержной тоской захлестнул сердце юноши. Этот журавлиный крик – полная печали и мужества песня прощания с павшими и призывный клич, возвещающий о смертельной опасности, и этот мальчик потрясенно открыл для себя: ему скоро предстоит умереть и ничего изменить нельзя. Он схватил единственную гранату и занял свою последнюю позицию. Без приказа. Хорошо зная, что это конец. Не желая умирать и, не умея выживать любой ценой. Это была героическая позиция.
Герои повести «Журавлиный крик» при всем разнообразии своих характеров схожи в главном. Все они сражаются до конца, своей кровью, своей жизнью обеспечивая организованный отход батальона. Через их трагическую судьбу очень убедительно показывается трагедия первых военных лет и реалистически раскрывается неброское во внешних своих проявлениях мужество солдат, которые в конечном итоге обеспечили нашу победу.
верш "лебедзь", як і "помнік", было асабліва выдзелена сістэмных. крытык лічыў, што ў іх дзяржавін найбольш поўна "выказаў прытомнасць высокага свайго паклікання". ен называў "лебедзь" "дзіўнай п'есай" і яшчэ "прэлюдыяй да “помніка”". крытык, думаецца, памыляўся ў гэтым вызначэнні. прэлюдыя, як вядома, апярэджвае далейшае развіцце тэмы ў музычным ці паэтычным творах. аднак "лебедзь" не предвосхищал думка "помніка", а працягваў і развіваў яе. і рабіў гэта па-мастацку і ў вышэйшай ступені арыгінальна, выкарыстоўваючы дзіўную сюжэтную карціну - метафару, якая расцягнулася на прасторы цэлага верша. "лебедзь" і створаны праз восем гадоў пасля "помніка". створаны на тую ж тэму: неўміручасці паэзіі і яе творцы. але ў зусім іншай і, сапраўды, незвычайнай танальнасці і манеры.лебедзьнезвычайным я пареньемад тленна свету отделюсь,з душой бессмертною і пеньем,як лебедзь, падымаючыся ў паветра.у дваяк вобразе нетленный,не затрымаюся ў браме нягод; над зайздрасцю ўзьнесены,пакіну пад сабой бляск царстваў.так, так! хоць я не слаўны,але, будучы улюбенец муз,іншым вяльможам я не роўны,і самой смерцю предпочтусь.не заключыць мяне грабніца,сярод зорак не ператваруся я ў прах,але, быццам нейкая цевница,з нябесаў ў галасах.і вось ужо скура, бачу, пернатаўкруг абцягвае стан мой; пух на грудзях, спіна імклівая,лебяжьей лоснюсь белізной.лячу, пару, - і пад сабоюмора, лясы, свет бачу ўвесь; як пагорак, ен высіцца галавою,каб пачуць богу песьню.з курыльскіх выспаў да буга,ад белых да каспійскіх водаўнароды, святла з паўкола,склалі россов род,з часам пра мяне : славяне, гуны, скіфы, чудзь,і ўсе, што лаянкай сеньня палаюць,пакажуць пальцам, - і рекут: "вось той ляціць, што, будуючы ліру,мовай сэрца казаў,і, прапаведуючы свет свеце,сябе ўсіх шчасцем весяліў".прэч з пышным, слаўным погребеньем,сябры мае! хор муз, не спявай! жонка! апраніся цярплівым: над ўяўным мерцвяком не выцце.
Мотив действительно безыскусен: интеллигент, близорукий книжник, боится упреков в нерасторопности и трусости больше, чем смертельной опасности, он хочет соответствовать меркам старшины, то есть общей мерки долга, тягот, риска. Он хочет быть вровень с другими, иначе ему – стыдно.
После Фишера, в самый разгар боя на переезде гибнут Карпенко и Свист. О себе Карпенко не очень тревожился: он сделает все, что от него потребуется. Это надежный служака, не избалованный жизнью. Его действия в бою предрешены. А смерть Свиста наступила вследствие неравного единоборства с немецким танком: он бросил одну за другой гранаты под гусеницы, но отбежать не успел.
Повесть заканчивается, когда Василий Глечик, самый юный из шестерых, еще жив, но, судя по всему, обречен. Мысль о том чтобы оставить позицию была для него неприемлемой. Нельзя нарушить приказ комбата, его нужно выполнить любой ценой, и, конечно, присяга и долг перед родиной.
Писатель дал почувствовать, как горько, когда обрывается такая чистая и молодая, верующая в добро жизнь. До Глечика донеслись странные печальные звуки. Он увидел, как за исчезающей стаей летел отставший, видно, подбитый журавль; отчаянный крик птицы безудержной тоской захлестнул сердце юноши. Этот журавлиный крик – полная печали и мужества песня прощания с павшими и призывный клич, возвещающий о смертельной опасности, и этот мальчик потрясенно открыл для себя: ему скоро предстоит умереть и ничего изменить нельзя. Он схватил единственную гранату и занял свою последнюю позицию. Без приказа. Хорошо зная, что это конец. Не желая умирать и, не умея выживать любой ценой. Это была героическая позиция.
Герои повести «Журавлиный крик» при всем разнообразии своих характеров схожи в главном. Все они сражаются до конца, своей кровью, своей жизнью обеспечивая организованный отход батальона. Через их трагическую судьбу очень убедительно показывается трагедия первых военных лет и реалистически раскрывается неброское во внешних своих проявлениях мужество солдат, которые в конечном итоге обеспечили нашу победу.
верш "лебедзь", як і "помнік", было асабліва выдзелена сістэмных. крытык лічыў, што ў іх дзяржавін найбольш поўна "выказаў прытомнасць высокага свайго паклікання". ен называў "лебедзь" "дзіўнай п'есай" і яшчэ "прэлюдыяй да “помніка”". крытык, думаецца, памыляўся ў гэтым вызначэнні. прэлюдыя, як вядома, апярэджвае далейшае развіцце тэмы ў музычным ці паэтычным творах. аднак "лебедзь" не предвосхищал думка "помніка", а працягваў і развіваў яе. і рабіў гэта па-мастацку і ў вышэйшай ступені арыгінальна, выкарыстоўваючы дзіўную сюжэтную карціну - метафару, якая расцягнулася на прасторы цэлага верша. "лебедзь" і створаны праз восем гадоў пасля "помніка". створаны на тую ж тэму: неўміручасці паэзіі і яе творцы. але ў зусім іншай і, сапраўды, незвычайнай танальнасці і манеры.лебедзьнезвычайным я пареньемад тленна свету отделюсь,з душой бессмертною і пеньем,як лебедзь, падымаючыся ў паветра.у дваяк вобразе нетленный,не затрымаюся ў браме нягод; над зайздрасцю ўзьнесены,пакіну пад сабой бляск царстваў.так, так! хоць я не слаўны,але, будучы улюбенец муз,іншым вяльможам я не роўны,і самой смерцю предпочтусь.не заключыць мяне грабніца,сярод зорак не ператваруся я ў прах,але, быццам нейкая цевница,з нябесаў ў галасах.і вось ужо скура, бачу, пернатаўкруг абцягвае стан мой; пух на грудзях, спіна імклівая,лебяжьей лоснюсь белізной.лячу, пару, - і пад сабоюмора, лясы, свет бачу ўвесь; як пагорак, ен высіцца галавою,каб пачуць богу песьню.з курыльскіх выспаў да буга,ад белых да каспійскіх водаўнароды, святла з паўкола,склалі россов род,з часам пра мяне : славяне, гуны, скіфы, чудзь,і ўсе, што лаянкай сеньня палаюць,пакажуць пальцам, - і рекут: "вось той ляціць, што, будуючы ліру,мовай сэрца казаў,і, прапаведуючы свет свеце,сябе ўсіх шчасцем весяліў".прэч з пышным, слаўным погребеньем,сябры мае! хор муз, не спявай! жонка! апраніся цярплівым: над ўяўным мерцвяком не выцце.