Среди друзей зашёл разговор о том, что «для личного совершенствования необходимо прежде изменить условия, среди которых живут люди». Всеми уважаемый Иван Васильевич рассказал историю, которая в корне изменила его жизнь.
Тогда он был молод и сильно влюблён в восемнадцатилетнюю Вареньку, красивую, высокую и грациозную девушку. Это было во времена, когда рассказчик учился в провинциальном университете, и главное его удовольствие составляли балы и вечера.В последний день масленицы бал давал губернский предводитель. Иван Васильевич «был пьян любовью» и танцевал только с Варенькой. Там же был и её отец, полковник Пётр Владиславич — «красивый, статный и свежий старик». После обеда хозяйка уговорила его пройтись один тур мазурки в паре с дочерью. Весь зал был в восторге от этой пары, а Иван Васильевич проникся к варенькиному отцу восторженно-нежным чувством.
В ту ночь Ивану Васильевичу не спалось, и он пошёл бродить по городу. Ноги сами принесли его к дому Вареньки. В конце поля, где стоял её дом, он увидел какую-то толпу, но, подойдя ближе, увидел, что это прогоняли сквозь строй татарина-дезертира. Пётр Владиславич шёл рядом и бдительно следил, чтобы солдаты как следует опускали палку на красную спину наказываемого, а увидев Ивана Васильевича, сделал вид, что они не знакомы.
Рассказчик никак не мог понять, хорошо или дурно то, что он видел: «Если это делалось с такой уверенностью и признавалось всеми необходимым, стало быть, они знали что-то такое, чего я не знал». Но так и не узнав этого, он не мог поступить ни на военную, ни на какую бы ни было другую службу.
С тех пор каждый раз при виде хорошенького личика Вареньки ему вспоминалось то утро, и «любовь так и сошла на нет».
Гэтую легенду Ніне Грак, выхаванцы Бокшыцкай школы, у 2001 годзе расказала Вольга Гарбацэвіч, жыхарка вёскі Гарадзішча, што у Слуцкім раёне. Жыў у адной хаце вуж-дамавік. Гаспадар не крыўдзіў яго, а гаспадыня, падаіўшы карову, не прамінала пачаставаць цёплым малаком. А дзеці прымалі ў супольныя гульні.
І здарылася так, што, гуляючы, ў старой прызбе каля хаты яны знайшлі яйкі, якія вуж там склаў, каб вывеліся маленькія вужаняты. Сцялася ад болю вужачае сэрца, калі ён убачыў, што яго немаўляткам бяда пагражае.
Кінуўся ён да дзяцей, віўся каля іх рук, імкнучыся адхіліць бяду, і жаласна сіпеў: «Не крыўдзіце маіх дзетак! Аддайце іх мне….». Але дзеці не разумелі вужачай мовы ды, каб ён не замінаў ім у гульнях, узялі пруцік і прагналі вужа з падворка.
І папоўз, бядуючы, дамавік у пушчу.Паўзе, паўзе і плача над сваім няшчасцем. Ажно бачыць, выпаўзае са струхнелага пня яго знаёмая — злая ядавітая змяя.
«Чаго сумуеш?» — пытаецца яна ў вужа. А той і кажа пра няшчасце сваіх дзетак. Змяя зларадна ўсміхнуласа ды суцяшае: «Не плач, я табе зараз дапамагу».Не паспеў і азірнуцца вуж, як змяя — шусь на падворак, ды ў сялянскую каморку, дзе ў гэты час стаялі гладышы з малаком.
Падпаўзла яна да аднаго гладыша, узнялася над ім, разявіла пашчу і ўпусціла ў яго кроплю атрутнага яду. Потым падпаўзла да другога, трэцяга, чацвёртага і кожны з іх атруціла.
Анямелы ад жаху вуж аслупянеў на парозе, на змяіныя злачынствы гледзячы. А тая жвава перапаўзла цераз парог на падворак. Сыкнула вужу: «Вось я і адпомсціла за тваіх дзетак!» — ды шмыгнула з падворка у пушчу.
Среди друзей зашёл разговор о том, что «для личного совершенствования необходимо прежде изменить условия, среди которых живут люди». Всеми уважаемый Иван Васильевич рассказал историю, которая в корне изменила его жизнь.
Тогда он был молод и сильно влюблён в восемнадцатилетнюю Вареньку, красивую, высокую и грациозную девушку. Это было во времена, когда рассказчик учился в провинциальном университете, и главное его удовольствие составляли балы и вечера.В последний день масленицы бал давал губернский предводитель. Иван Васильевич «был пьян любовью» и танцевал только с Варенькой. Там же был и её отец, полковник Пётр Владиславич — «красивый, статный и свежий старик». После обеда хозяйка уговорила его пройтись один тур мазурки в паре с дочерью. Весь зал был в восторге от этой пары, а Иван Васильевич проникся к варенькиному отцу восторженно-нежным чувством.
В ту ночь Ивану Васильевичу не спалось, и он пошёл бродить по городу. Ноги сами принесли его к дому Вареньки. В конце поля, где стоял её дом, он увидел какую-то толпу, но, подойдя ближе, увидел, что это прогоняли сквозь строй татарина-дезертира. Пётр Владиславич шёл рядом и бдительно следил, чтобы солдаты как следует опускали палку на красную спину наказываемого, а увидев Ивана Васильевича, сделал вид, что они не знакомы.
Рассказчик никак не мог понять, хорошо или дурно то, что он видел: «Если это делалось с такой уверенностью и признавалось всеми необходимым, стало быть, они знали что-то такое, чего я не знал». Но так и не узнав этого, он не мог поступить ни на военную, ни на какую бы ни было другую службу.
С тех пор каждый раз при виде хорошенького личика Вареньки ему вспоминалось то утро, и «любовь так и сошла на нет».
Гэтую легенду Ніне Грак, выхаванцы Бокшыцкай школы, у 2001 годзе расказала Вольга Гарбацэвіч, жыхарка вёскі Гарадзішча, што у Слуцкім раёне. Жыў у адной хаце вуж-дамавік. Гаспадар не крыўдзіў яго, а гаспадыня, падаіўшы карову, не прамінала пачаставаць цёплым малаком. А дзеці прымалі ў супольныя гульні.
І здарылася так, што, гуляючы, ў старой прызбе каля хаты яны знайшлі яйкі, якія вуж там склаў, каб вывеліся маленькія вужаняты. Сцялася ад болю вужачае сэрца, калі ён убачыў, што яго немаўляткам бяда пагражае.
Кінуўся ён да дзяцей, віўся каля іх рук, імкнучыся адхіліць бяду, і жаласна сіпеў: «Не крыўдзіце маіх дзетак! Аддайце іх мне….». Але дзеці не разумелі вужачай мовы ды, каб ён не замінаў ім у гульнях, узялі пруцік і прагналі вужа з падворка.
І папоўз, бядуючы, дамавік у пушчу.Паўзе, паўзе і плача над сваім няшчасцем. Ажно бачыць, выпаўзае са струхнелага пня яго знаёмая — злая ядавітая змяя.
«Чаго сумуеш?» — пытаецца яна ў вужа. А той і кажа пра няшчасце сваіх дзетак. Змяя зларадна ўсміхнуласа ды суцяшае: «Не плач, я табе зараз дапамагу».Не паспеў і азірнуцца вуж, як змяя — шусь на падворак, ды ў сялянскую каморку, дзе ў гэты час стаялі гладышы з малаком.
Падпаўзла яна да аднаго гладыша, узнялася над ім, разявіла пашчу і ўпусціла ў яго кроплю атрутнага яду. Потым падпаўзла да другога, трэцяга, чацвёртага і кожны з іх атруціла.
Анямелы ад жаху вуж аслупянеў на парозе, на змяіныя злачынствы гледзячы. А тая жвава перапаўзла цераз парог на падворак. Сыкнула вужу: «Вось я і адпомсціла за тваіх дзетак!» — ды шмыгнула з падворка у пушчу.