Дождевой червь (Lumbricus terrestris) — животное с длинным цилиндрическим телом, достигающее в длину приблизительно 12—18 см. Передний его конец конусообразный, а задний сплющен в дорсовентральном направлении. И хотя дождевой червь живет на суше, он не смог до конца преодолеть все проблемы, связанные с наземным образом жизни от высыхания, он живет под землей, прорывая нору во влажной почве, и покидает ее лишь по ночам, отправляясь на поиски пищи или полового партнера.
Тело дождевого червя имеет обтекаемую форму и лишено каких-либо выростов, наличие которых могло бы препятствовать свободному передвижению червя в почве. Простомиум, расположенный над ртом, небольшой и округлый, чувствительных придатков на нем нет. Все сегменты, за исключением первого и последнего, несут по четыре пары щетинок; две из них расположены вент-рально (на брюшной стороне) , а две дорсо-латерально.
Щетинки дождевого червя выходят из расположенных в стенке тела щитинковых мешков. Они могут втягиваться внутрь или выводиться наружу под действием специальных мышц. Щетинки облегчают передвижение червя по земле. Щетинки используются также и для защиты: цепляясь ими за стенки норы, он прочно удерживается в ней. Самые длинные щетинки, расположенные на сегментах 10—15, 26 и 32—37, используются при копуляции. Еще одна структура, используемая при копуляции, — поясок, расположенный на сегментах 32—37. Эпидермис пояска содержит множество железистых клеток, образующих на спинной и боковых поверхностях некоторое утолщение, напоминающее по форме седло. Поясок участвует в процессах копуляции и формирования кокона
Ротовое и анальное отверстия дождевого червя расположены на противоположных концах тела. Дождевой червь питается детритом (фрагментами разлагающегося органического материала) , который червь заглатывает вместе с почвой. Подавляющая часть поглощенной почвы проходит через кишечник и затем выбрасывается на поверхность почвы в виде характерных кучек.
Выделяющаяся через спинные поры дождевого червя целомическая жидкость и слизь, секретируемая железистыми клетками эпидермиса, постоянно увлажняют тонкую кутикулу. В результате предотвращается высыхание кутикулы, облегчается газообмен и создается своего рода смазка, облегчающая передвижение червя в почве. Именно через кутикулу происходит газообмен путем диффузии — процесс, зависимый от наличия в эпидермальном слое разветвленной сети капилляров.
Первое исторически зафиксированное дело об отравлениях произошло в Риме в 331 г. до н.э. Там внезапно начали умирать знатные патриции. Всё изначально списали на эпидемию, но позже по доносу одной рабыни стало известно, что во всём виноваты две патрицианки - Корнелия и Сергия.
У дамочек нашли целый набор разнообразных баночек и скляночек. Пытаясь убедить сенат в том, что это лекарства, подозреваемые приняли содержимое флакончиков и умерли.
Можно сказать, что Древний Рим стал своеобразной колыбелью отравлений. В период кровавых междуусобиц и гражданских войн самоубийство вошло в обычай, и, в случае уважительной причины, можно было от властей получить отвар болиголова или аконита.
Отравления приобрели настолько массовый характер, что дегустаторы объединяются в особую гильдию, как прочие ремесленники. Обычай чокаться кубками с вином также растёт из тех мест и времён - вино выплёскивалось из одного кубка в другой. Этим хозяин показывал, что в вине нет яда.
Известный римский оратор Марк Фабий Квинтилиан говорил: Труднее узнать яд, нежели врага. Примерно ту же мысль встречаем мы у Диоскорида, писавшего в начале нашей эры: Предохраниться от яда трудно, так как его незаметно дают, делают это так, что ошибаются даже знающие. Горечь они снимают, прибавляя сладкое, скверный запах устраняют, добавляя пахучие вещества. Смешивают яд с лекарством, которое, как они знают, дают больному. Прибавляют его в питье, пиво, вино, суп, мед, чечевичные блюда, во все, что съедобно.
Древние римляне пользовались в основном растительными ядами: вытяжками из аконита, болиголова и цикуты. Однако титул "яда ядов" принадлежит вовсе не им.
Тело дождевого червя имеет обтекаемую форму и лишено каких-либо выростов, наличие которых могло бы препятствовать свободному передвижению червя в почве. Простомиум, расположенный над ртом, небольшой и округлый, чувствительных придатков на нем нет. Все сегменты, за исключением первого и последнего, несут по четыре пары щетинок; две из них расположены вент-рально (на брюшной стороне) , а две дорсо-латерально.
Щетинки дождевого червя выходят из расположенных в стенке тела щитинковых мешков. Они могут втягиваться внутрь или выводиться наружу под действием специальных мышц. Щетинки облегчают передвижение червя по земле. Щетинки используются также и для защиты: цепляясь ими за стенки норы, он прочно удерживается в ней. Самые длинные щетинки, расположенные на сегментах 10—15, 26 и 32—37, используются при копуляции. Еще одна структура, используемая при копуляции, — поясок, расположенный на сегментах 32—37. Эпидермис пояска содержит множество железистых клеток, образующих на спинной и боковых поверхностях некоторое утолщение, напоминающее по форме седло. Поясок участвует в процессах копуляции и формирования кокона
Ротовое и анальное отверстия дождевого червя расположены на противоположных концах тела. Дождевой червь питается детритом (фрагментами разлагающегося органического материала) , который червь заглатывает вместе с почвой. Подавляющая часть поглощенной почвы проходит через кишечник и затем выбрасывается на поверхность почвы в виде характерных кучек.
Выделяющаяся через спинные поры дождевого червя целомическая жидкость и слизь, секретируемая железистыми клетками эпидермиса, постоянно увлажняют тонкую кутикулу. В результате предотвращается высыхание кутикулы, облегчается газообмен и создается своего рода смазка, облегчающая передвижение червя в почве. Именно через кутикулу происходит газообмен путем диффузии — процесс, зависимый от наличия в эпидермальном слое разветвленной сети капилляров.
Первое исторически зафиксированное дело об отравлениях произошло в Риме в 331 г. до н.э. Там внезапно начали умирать знатные патриции. Всё изначально списали на эпидемию, но позже по доносу одной рабыни стало известно, что во всём виноваты две патрицианки - Корнелия и Сергия.
У дамочек нашли целый набор разнообразных баночек и скляночек. Пытаясь убедить сенат в том, что это лекарства, подозреваемые приняли содержимое флакончиков и умерли.
Можно сказать, что Древний Рим стал своеобразной колыбелью отравлений. В период кровавых междуусобиц и гражданских войн самоубийство вошло в обычай, и, в случае уважительной причины, можно было от властей получить отвар болиголова или аконита.
Отравления приобрели настолько массовый характер, что дегустаторы объединяются в особую гильдию, как прочие ремесленники. Обычай чокаться кубками с вином также растёт из тех мест и времён - вино выплёскивалось из одного кубка в другой. Этим хозяин показывал, что в вине нет яда.
Известный римский оратор Марк Фабий Квинтилиан говорил: Труднее узнать яд, нежели врага. Примерно ту же мысль встречаем мы у Диоскорида, писавшего в начале нашей эры: Предохраниться от яда трудно, так как его незаметно дают, делают это так, что ошибаются даже знающие. Горечь они снимают, прибавляя сладкое, скверный запах устраняют, добавляя пахучие вещества. Смешивают яд с лекарством, которое, как они знают, дают больному. Прибавляют его в питье, пиво, вино, суп, мед, чечевичные блюда, во все, что съедобно.
Древние римляне пользовались в основном растительными ядами: вытяжками из аконита, болиголова и цикуты. Однако титул "яда ядов" принадлежит вовсе не им.