С. С. Уваров сформулировал знаменитую триаду «православие, самодержавие, народность», ставшую на долгие годы лозунгом российских монархов. В историю она вошла как теория «официальной народности».
Триада министра народного просвещения пришлась весьма кстати и с чисто практической точки зрения. Она не только давала николаевскому режиму идейное обоснование, но и позволяла Зимнему дворцу бороться с политическими оппонентами, опираясь на православную традицию и явную поддержку народа. Однако, как любая формула, триада Уварова имела уязвимое место. Достаточно было сделать акцент на понятии «народность», как вся конструкция приобретала противоположное значение.
Николай Павлович (1796—1855) презирал умствование, т. е. какие бы то ни было отвлечённые теории, считая себя инженером-практиком. Он не умел, как брат, очаровывать людей, зато восхищал их монументальностью своего облика. Николай никого не изображал, не играл и был самостоятелен до упрямства. Он отличался чрезвычайной работоспособностью, был неприхотлив в быту, считался заботливым мужем и отцом. В то же время очевидцы свидетельствовали, что новый монарх был подвержен приступам злобы, мстителен и мелочен в своих придирках к окружающим. Взяв за образец Петра Великого, Николай I сумел походить на своего предшественника лишь внешне — их роднили скуповатость и отсутствие стремления к роскоши, а также огромная работоспособность. Однако новый император так и не понял глубинной сути петровских преобразований. Он не желал ничему учиться у Европы, считая её источником революционных потрясений и опасных идей.
Триада министра народного просвещения пришлась весьма кстати и с чисто практической точки зрения. Она не только давала николаевскому режиму идейное обоснование, но и позволяла Зимнему дворцу бороться с политическими оппонентами, опираясь на православную традицию и явную поддержку народа. Однако, как любая формула, триада Уварова имела уязвимое место. Достаточно было сделать акцент на понятии «народность», как вся конструкция приобретала противоположное значение.