Одни воспринимают образ Христа как попытку освятить дело революции, другие — как кощунство. Появление Христа, может быть, залог будущего света, символ лучшего, справедливости, любви, знак веры. Он «и от пули невредим», и он мертвый — «в белом венчике из роз». «Двенадцать» стреляют в него, пусть «невидимого».
«Христос в поэме — антитеза «псу» как воплощению зла, центральному «знаку» старого мира, — самая светлая нота поэмы, традиционный образ добра и справедливости» (Л. Долгополов).
«Блок ввел Христа не как образ церковной традиции, а народного, не замутненного церковью и государством представления о бесхитростной божьей правде. Блок вовсе не «благословлял» революцию этим заимствованным атрибутом народной веры, а лишь утверждал историческую преемственность. Революция принимала в наследство этическую веру народа!» (А. Горелов).
«Христос в поэме — антитеза «псу» как воплощению зла, центральному «знаку» старого мира, — самая светлая нота поэмы, традиционный образ добра и справедливости» (Л. Долгополов).
«Блок ввел Христа не как образ церковной традиции, а народного, не замутненного церковью и государством представления о бесхитростной божьей правде. Блок вовсе не «благословлял» революцию этим заимствованным атрибутом народной веры, а лишь утверждал историческую преемственность. Революция принимала в наследство этическую веру народа!» (А. Горелов).