В описании усадьбы некогда всемогущей помещицы, в изображении ее сильно переменившегося положения, в передаче прежде неведомых ей чувств и состояний появляются и известные элементы авторского сочувствия. Запоздалое прозрение не снимает, однако, вины с Арины Петровны за прежнюю жестокость, скаредность, ханжество, но усложняет и драматизирует ее портрет: «наконец она села и заплакала. Слезы так и лились из потухших глаз по старческим засохшим щекам, задерживаясь в углублении морщин и капая на замасленный ворот старой ситцевой блузы. Это было что-то горькое, полное безнадежности и вместе с тем бессильно строптивое». Арину Петровну медленно, но верно вытесняет из жизни Иудушка.
Так Арина Петровна из грозной головлевской барыни превратилась в «скромную приживалку в доме младшего сына». От запоя и тяжкого недуга медленно умирает Павел Владимирыч, владелец дубровинской усадьбы, в силу сложившихся обстоятельств не способный даже распорядиться принадлежавшим ему имением. Сироты Аннинька и Любинька, те и вовсе не господа, их судьба пока целиком в руках Арины Петровны. Один Иудушка, ее «ласковый сын», головлевский владыка — полновластный хозяин положения, преуспевающий помещик
Так Арина Петровна из грозной головлевской барыни превратилась в «скромную приживалку в доме младшего сына». От запоя и тяжкого недуга медленно умирает Павел Владимирыч, владелец дубровинской усадьбы, в силу сложившихся обстоятельств не способный даже распорядиться принадлежавшим ему имением. Сироты Аннинька и Любинька, те и вовсе не господа, их судьба пока целиком в руках Арины Петровны. Один Иудушка, ее «ласковый сын», головлевский владыка — полновластный хозяин положения, преуспевающий помещик