Белинский сам объясняет свое определение Онегина как страдающего эгоиста и эгоиста поневоле. Он как бы эгоист по воле судьбы, рока. Эгоизм в нем воспитан окружающим обществом притом, что в нем заложены огромные возможности для деятельности, вовсе не эгоистической, а доброй, благородной. Но его задатки не получают развития, он не находит применения своим силам, что приводит его к разочарованности, хандре, приносящей ему страдания. Белинский обращает внимание на строки из описания кавказских путешествий Онегина и находит в них выражения страдания, «которое часто не отнимает ни сна, ни аппетита, ни здоровья, но которое тем ужаснее!.. <...> чувствовать себя чуждым всему этому, подобно Вечному Жиду, который среди волнующейся вокруг него жизни сознает себя чуждым жизни и мечтает о смерти, как о величайшем для него блаженстве; это страдание, не всем понятное, но оттого не менее страшное... В двадцать шесть лет так много пережить, не вкусив жизни, так изнемочь, устать, ничего не сделав, дойти до такого безусловного отрицания, не перейдя ни через какие убеждения: это смерть!»
