Любовная лирика занимает в творчестве Лермонтова объёмный период. Эти стихотворения отличаются богатством содержания и становятся похожими на миниатюрные «лирические романы» со своим сюжетом, глубоким философским обобщением, выражающим позицию автора. Адресованные конкретному человеку — В. Лопухиной, Е. Сушковой, Н. Ивановой и другим женщинам, они не всегда посвящены только конкретному событию или отношениям поэта к ним.Лермонтов раздвигает рамки стихотворения, «прививает» ему ростки иных жанров. Такова, например, миниатюра «Нищий», адресованная Е.Н. Сушковой. Двенадцать строк, три строфы. Из них лишь последняя непосредственно обращена к адресату. Две же первые представляют самостоятельную картину. Вспомним стихотворение.
У врат обители святой
Стоял просящий подаянья
Бедняк иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданья.
Куска лишь хлеба он просил,
И взор являл живую муку,
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.
Так я молил твоей любви
С слезами горькими, с тоскою,
Так чувства лучшие мои
Обмануты навек тобою!
Лишь в последнем четверостишии мы чувствуем скрытый лиризм произведения обнаруживает себя в последнем четверостишии. Здесь поэт выражает свои чувства, обманутые любимой. Страдания нищего оттеняют страдания лирического героя, который обманут любимой, как нищий — жестокими людьми. И кажется в простом стихотворении о любви возникает глубокая философская тема отношения людей к страданию другого человека. Любовная лирика Лермонтова, в основном, трагична. Причиной этому была несчастная любовь поэта к Вареньке Лопухиной, которая была его музой и которой он адресовал много стихов (часто они скрывают адресата под буквой «К...»): «Не привлекай меня красой...», «Мы снова встретились с тобой...», «Расстались мы, но твой портрет...» и многие другие.
Поэт видит невозможность счастливых отношений и сознательно удаляется от этой любви от мира, окружая себя романтическим ореолом мученичества:
Душа моя должна прожить в земной неволе
Недолго. Может быть, я не увижу боле
Твой взор, твой милый взор, столь нежный для других.
Отчужденность от мирских страстей подчеркивается поэтом в тексте стихотворения следующей строкой: «Чего б то ни было земного, но я не сделаюсь рабом».
Для поэта не существует понятия скоротечной, приземленной любви — это чувство единственно вечно и прекрасно. Иногда он отходит в сторону от своих верований, но эти строки — минутная слабость поэта:
У ног других не забывал
Я взор твоих очей.
Любя других, я лишь страдал
Любовью прежних дней.
У врат обители святой
Стоял просящий подаянья
Бедняк иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданья.
Куска лишь хлеба он просил,
И взор являл живую муку,
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.
Так я молил твоей любви
С слезами горькими, с тоскою,
Так чувства лучшие мои
Обмануты навек тобою!
Лишь в последнем четверостишии мы чувствуем скрытый лиризм произведения обнаруживает себя в последнем четверостишии. Здесь поэт выражает свои чувства, обманутые любимой. Страдания нищего оттеняют страдания лирического героя, который обманут любимой, как нищий — жестокими людьми. И кажется в простом стихотворении о любви возникает глубокая философская тема отношения людей к страданию другого человека. Любовная лирика Лермонтова, в основном, трагична. Причиной этому была несчастная любовь поэта к Вареньке Лопухиной, которая была его музой и которой он адресовал много стихов (часто они скрывают адресата под буквой «К...»): «Не привлекай меня красой...», «Мы снова встретились с тобой...», «Расстались мы, но твой портрет...» и многие другие.
Поэт видит невозможность счастливых отношений и сознательно удаляется от этой любви от мира, окружая себя романтическим ореолом мученичества:
Душа моя должна прожить в земной неволе
Недолго. Может быть, я не увижу боле
Твой взор, твой милый взор, столь нежный для других.
Отчужденность от мирских страстей подчеркивается поэтом в тексте стихотворения следующей строкой: «Чего б то ни было земного, но я не сделаюсь рабом».
Для поэта не существует понятия скоротечной, приземленной любви — это чувство единственно вечно и прекрасно. Иногда он отходит в сторону от своих верований, но эти строки — минутная слабость поэта:
У ног других не забывал
Я взор твоих очей.
Любя других, я лишь страдал
Любовью прежних дней.