Определить центр тяжести плоских тел.

Главный герой романа — молодой бо­ярин князь Никита Романович Серебря­ный появляется уже в главе 1. Он напоми­нает одного из былинных богатырей. Ав­тор очень подробно описывает его вне­шность: «Наружность князя соответство­вала его нраву. Отличительными чертами более прият­ного, чем красивого лица его были просто­сердечие и откровенность. В его темно-се­рых глазах, осененных черными ресница­ми, наблюдатель прочел бы необыкновен­ную, бессознательную и как бы неволь­ную решительность, не позволявшую ему ни на миг задуматься в минуту действия. Неровные взъерошенные брови и косая между ними складка указывали на неко­торую беспорядочность и непоследова­тельность в мыслях. Но мягко и опреде­ленно изогнутый рот выражал честную, ничем непоколебимую твердость, а улыб­ка — беспритязательное, почти детское добродушие… Серебряному было лет двадцать пять. Роста он был среднего, широк в плечах, тонок в поясе. Густые русые волосы его были светлее загорелого лица и составля­ли противоположность с темными бровя­ми и черными ресницами. Короткая боро­да, немного темнее волос, слегка оттеняла губы и подбородок». Внешность царя впервые описана в гла­ве «Пир». Вот как изображено его появле­ние: «Наконец загремели трубы, зазвенели дворцовые колокола, и медленным шагом вошел сам царь, Иван Васильевич. Он был высок, строен и широкоплеч. Длинная парчовая одежда его, испещрен­ная узорами, была окаймлена вдоль раз­реза и вокруг подола жемчугом и доро­гими каменьями. Драгоценное перстя­ное ожерелье украшалось финифтевыми изображениями Богоматери, апостолов и пророков. Большой узорный крест висел у него на шее на золотой цепи. Высокие каблуки красных сафьянных сапогов были окованы серебряными скоба­ми. Страшную перемену увидел в Иоанне Никита Романович. Правильное лицо все еще было прекрасно; но черты обознача­лись резче, орлиный нос стал как-то кру­че, глаза горели мрачным огнем и на челе явились морщины, которых не было преж­де. Всего более поразили князя редкие во­лосы в бороде и усах. Иоанну было от роду тридцать пять лет; но ему казалось далеко за сорок. Выражение лица его совершенно изменилось. Так изменяется здание после пожара. Еще стоят хоромы, но украшения упали, мрачные окна глядят зловещим взором, и в пустых покоях поселилось не­доброе. Со всем тем, когда Иоанн взирал милос­тиво, взгляд его еще был привлекателен. Улыбка его очаровывала даже тех, которые хорошо его знали и гнушались его злодеяниями. С такою счастливою наруж­ностью Иоанн соединял необыкновенный дар слова». Нам легко представить внешность Ива­на Грозного, поскольку перед нами сразу же встают его живописные и скульптур­ные изображения. И. Е. Репин, В. М. Вас­нецов, М. М. Антокольский и другие мас­тера уже запечатлели в нашей памяти его облик. Толстой привносит что-то новое в царский облик. Портрет вымышленного героя — князя Серебряного при всей де­тальности его изображения представить себе, быть может, труднее — он слишком обычен.

Обязанность, как и долг, является санкцией нравственного закона. Требования нравственного закона носят императивный характер. Человек не может не сознавать, что написанный в его сердце нравственный закон объективно справедлив и требует выполнения. Необходимость выполнения нравственных требований осознается человеком как нравственная обязанность.
Долг всегда предполагает необходимость расплатиться за какое-либо благодеяние. Нравственное сознание в этом случае напоминает о том, что за оказанное благодеяние нужно ответить взаимным благодеянием, услугой или пожертвованием.
Исполнение нравственной обязанности осуществляется в принципиально иной ситуации. Здесь уже не идет речь о какой-то моральной компенсации в отношении субъекта, требующего исполнения обязанности. Например, оказание милости нищему или страннику, встреча с которыми в силу своего эпизодического характера исключает конкретный долг, который может быть основан лишь на истории прежних взаимоотношений, является продиктованным исключительно сознанием нравственной обязанности.