После первоначального заселения Северо–Западного Кавказа черноморцами, линейцами и русскими одна за другой следовали волны переселений, организованные российскими властями. Причина была одна и та же: они стремились как можно быстрее заселить это огромное пространство, с тем, чтобы решить проблему нехватки рабочих рук для его освоения, решить отчасти проблему избыточного населения в Центральной России и на Украине, и, самое главное, создать солидную базу в предгорьях Кавказа для дальнейшего продвижения и выхода к Черному морю.
Переселения имели свои особенности в зависимости от земель, куда направлялись переселенцы. Общей закономерностью, с учетом этничности первопришедшего населения, стало направлять в Черноморию в основном украинских поселенцев, а на Старую линию донцов и русских.
Начнем с Черномории, где на пространстве около 30 000 кв. верст проживало всего 25 тысяч человек. На каждого черноморца “приходилось более, чем по квадратной версте” пространства [1, c. 61]. Понятно, что охрана границ вдоль Кубани и особенно освоение новых земель без постоянного притока населения были просто нереальны. Поэтому с начала XIX в. в Черноморию организуется ряд переселений украинских казаков и крестьян из Полтавской, Черниговской и Харьковской губерний. В 1809 – 1811, 1820 – 1825 и 1845 – 1850 гг. всего переселилось на Северо–Западный Кавказ. более 105 тысяч человек. К 1860 г. население составляло 179 669 человек. Таким образом, с 1794 по 1860 гг. первоначальное население Черномории увеличилось более чем в 7 раз. Прибывавшие подселялись чаще всего в уже существовавшие станицы, иногда основывали новые станицы или поселки. К примеру, весной 1836 года 30 семей из числа азовских казаков основали между Кизилташским и Витязевским лиманами новую станицу Благовещенскую [2 ]. А при атамане Рашпиле были заложены на берегу Азовского моря “станицы Должанская и Камышеватская, а также Ейский городок, заселенный мещанами, выходцами с Гетманщины (с Украины – В.Г.), и другими свободными людьми”. При нем же на Новую линию вдоль р. Лабы прибыли последние запорожские семьи из Полтавской, Черниговской и Харьковской губерний в количестве 1880 семей [3, c. 20]. Переселенцев с Украины расселяли и в столице Черномории – Екатеринодаре. Так, в 1824 г. в нем было поселено “49 семейств – более 200 человек из Черниговской губернии” [4, c. 79].
Естественно, что при таком потоке с Украины на первоначальное и так не большое запорожское ядро наслоились украинские стереотипы поведения, постепенно ставшие доминирующими среди черноморцев.
Переселяя население с Украины на Кубань русские власти преследовали цель “оказачить” переселенцев [5, c. 6]. Попутно заметим, что Российская империя постоянно пыталась то “расказачить” казаков, то “оказачить” население в казачьих районах. Так, после первого “расказачивания”, а именно, разгрома Запорожской Сечи и приписки казаков к крестьянам и т.д., теперь империя пыталась “оказачить” все население Черномории. После “оказачивания” населения она будет пытаться “расказачить” казаков, уже кубанских. Это будет попытка в конце XIX в. Но по-настоящему идея “расказачивания” будет осуществлена уже в 20–30 гг. ХХ в. русской властью в ее советской оболочке.
На политику “оказачивания” переселенцев наслоилось стремление бывшего запорожского ядра сохранить запорожские традиции. Это имело неожиданные последствия для русской администрации, а именно: укрепление казачьего этноцентризма, то есть “укоренение в сознании черноморцев идеи преемственности традиций Запорожской Сечи” [5, c. 6].
Но казачий этноцентризм проявит себя позже, во время распада Российской империи в начале ХХ в., а пока в начале XIX в. Россия делала все возможное, чтобы привлечь на новые земли переселенцев и “оказачить” их. Так, после поселения они получали трехлетнее освобождение от службы. До 1850 г. на территории Черноморского казачьего войска для проживания не казаков, то есть иногородних, нужно было получить специальное разрешение войскового правительства [6, p. 8]. Получали разрешение на проживание только те иногородние, деятельность которых рассматривалась как нужная войску. Так, например, когда были повреждены колокола Воскресенского собора в городе Екатеринодаре, то за их переливку взялся иногородний курский купец Дмитрий Федорищев [4, c. 77]. А в 1822 г. был заключен контракт на 3 года с “прусским уроженцем” Краузе, “который назначался ‘фабрикантом, т.е. мастером‘, на войсковую суконную фабрику и обязывался ‘рабочих людей мужеска, равно и женска пола всему нужному на фабрике искусству обучить и вырабатывать сукна самым лучшим образом по иностранному искусству… на машинах или прядках, также шерсть чинить, мыть, прясть, ткать, валять, стричь, красить сукна красками, какими повелено будет” [4, c. 78].
После первоначального заселения Северо–Западного Кавказа черноморцами, линейцами и русскими одна за другой следовали волны переселений, организованные российскими властями. Причина была одна и та же: они стремились как можно быстрее заселить это огромное пространство, с тем, чтобы решить проблему нехватки рабочих рук для его освоения, решить отчасти проблему избыточного населения в Центральной России и на Украине, и, самое главное, создать солидную базу в предгорьях Кавказа для дальнейшего продвижения и выхода к Черному морю.
Переселения имели свои особенности в зависимости от земель, куда направлялись переселенцы. Общей закономерностью, с учетом этничности первопришедшего населения, стало направлять в Черноморию в основном украинских поселенцев, а на Старую линию донцов и русских.
Начнем с Черномории, где на пространстве около 30 000 кв. верст проживало всего 25 тысяч человек. На каждого черноморца “приходилось более, чем по квадратной версте” пространства [1, c. 61]. Понятно, что охрана границ вдоль Кубани и особенно освоение новых земель без постоянного притока населения были просто нереальны. Поэтому с начала XIX в. в Черноморию организуется ряд переселений украинских казаков и крестьян из Полтавской, Черниговской и Харьковской губерний. В 1809 – 1811, 1820 – 1825 и 1845 – 1850 гг. всего переселилось на Северо–Западный Кавказ. более 105 тысяч человек. К 1860 г. население составляло 179 669 человек. Таким образом, с 1794 по 1860 гг. первоначальное население Черномории увеличилось более чем в 7 раз. Прибывавшие подселялись чаще всего в уже существовавшие станицы, иногда основывали новые станицы или поселки. К примеру, весной 1836 года 30 семей из числа азовских казаков основали между Кизилташским и Витязевским лиманами новую станицу Благовещенскую [2 ]. А при атамане Рашпиле были заложены на берегу Азовского моря “станицы Должанская и Камышеватская, а также Ейский городок, заселенный мещанами, выходцами с Гетманщины (с Украины – В.Г.), и другими свободными людьми”. При нем же на Новую линию вдоль р. Лабы прибыли последние запорожские семьи из Полтавской, Черниговской и Харьковской губерний в количестве 1880 семей [3, c. 20]. Переселенцев с Украины расселяли и в столице Черномории – Екатеринодаре. Так, в 1824 г. в нем было поселено “49 семейств – более 200 человек из Черниговской губернии” [4, c. 79].
Естественно, что при таком потоке с Украины на первоначальное и так не большое запорожское ядро наслоились украинские стереотипы поведения, постепенно ставшие доминирующими среди черноморцев.
Переселяя население с Украины на Кубань русские власти преследовали цель “оказачить” переселенцев [5, c. 6]. Попутно заметим, что Российская империя постоянно пыталась то “расказачить” казаков, то “оказачить” население в казачьих районах. Так, после первого “расказачивания”, а именно, разгрома Запорожской Сечи и приписки казаков к крестьянам и т.д., теперь империя пыталась “оказачить” все население Черномории. После “оказачивания” населения она будет пытаться “расказачить” казаков, уже кубанских. Это будет попытка в конце XIX в. Но по-настоящему идея “расказачивания” будет осуществлена уже в 20–30 гг. ХХ в. русской властью в ее советской оболочке.
На политику “оказачивания” переселенцев наслоилось стремление бывшего запорожского ядра сохранить запорожские традиции. Это имело неожиданные последствия для русской администрации, а именно: укрепление казачьего этноцентризма, то есть “укоренение в сознании черноморцев идеи преемственности традиций Запорожской Сечи” [5, c. 6].
Но казачий этноцентризм проявит себя позже, во время распада Российской империи в начале ХХ в., а пока в начале XIX в. Россия делала все возможное, чтобы привлечь на новые земли переселенцев и “оказачить” их. Так, после поселения они получали трехлетнее освобождение от службы. До 1850 г. на территории Черноморского казачьего войска для проживания не казаков, то есть иногородних, нужно было получить специальное разрешение войскового правительства [6, p. 8]. Получали разрешение на проживание только те иногородние, деятельность которых рассматривалась как нужная войску. Так, например, когда были повреждены колокола Воскресенского собора в городе Екатеринодаре, то за их переливку взялся иногородний курский купец Дмитрий Федорищев [4, c. 77]. А в 1822 г. был заключен контракт на 3 года с “прусским уроженцем” Краузе, “который назначался ‘фабрикантом, т.е. мастером‘, на войсковую суконную фабрику и обязывался ‘рабочих людей мужеска, равно и женска пола всему нужному на фабрике искусству обучить и вырабатывать сукна самым лучшим образом по иностранному искусству… на машинах или прядках, также шерсть чинить, мыть, прясть, ткать, валять, стричь, красить сукна красками, какими повелено будет” [4, c. 78].