ПО ТАТАРСКОМУ мләләрне дөрес итеп урнаштырып, шигырьне язарга

Каргалар да чүп-чар актармыйлар. Беркем уянмаган. Чаркылдамы хөтта бер чыпчык. ШөҺөр йоклый.Урам-нарда эле тынычлык

С одной стороны, Теркин — персонаж почти былинный, сказочный, а значит неразвивающийся. Он не теряет присутствия духа, не унывает ни при каких обстоятельствах. В первых главах Теркин — балагур, глядя на него, всем становится легче: «Хорошо, как есть такой /Парень на походе». Однако этот образ выходит за фольклорные рамки. Веселость Теркина не то что напускная, скорее, он маскирует свои переживания — так ему легче самому и так он поддерживает других. Он, как политрук, поднимает дух солдат в дни отступлений: «Шли бойцы за нами следом, /Покидая пленный край, /Яодну политбеседу /Повторял: /- Не унывай!» (глава «Перед боем»). Теркин
испытывает и боль, и горечь, и досаду, которые он может
скрывать за шуткой, может порой откровенно плакать
(глава «На Днепре»).
Образ развивается и за пределами поэмы, в произведении,
написанном Твардовским уже после войны - «Теркин на том
свете»

С одной стороны, Теркин — персонаж почти былинный, сказочный, а значит, не развивающийся. Он не теряет присутствия духа, не унывает ни при каких обстоятельствах. В первых главах Теркин балагур, глядя на него, всем становится легче: «Хорошо, как есть такой / Парень на походе». Однако этот образ выходит за фольклорные рамки. Веселость Теркина не то что напускная, скорее, он маскирует свои переживания — так ему легче самому и так он поддерживает других. Он, как политрук, поднимает дух солдат в дни отступлений: «Шли бойцы за нами следом, / Пока дая пленный край, / Я одну политбеседу / Повторял: / — Не унывай!» (глава «Перед боем»). Теркин испытывает и боль, и горечь, и досаду, которые он может скрывать за шуткой, может порой откровенно плакать (глава «На Днепре»). Образ развивается и за пределами поэмы, в произведении, написанном Твардовским уже после войны — «Теркин на том свете»