Построить кривую производственных возможностей У Ивана уходит 1 час на производство стула и два часа – на производство стола. Петр же расходует соответственно

Утром я просыпаюсь позже обычного. После позднего пробуждения, позавтракав, мы все вместе быстро делаем уборку в квартире и идём гулять  по городу (идем кино, идём с отцом на футбол, на хоккей). После прогулки  вся наша семья возвращается в хорошем настроении.  Мама готовит что-нибудь вкусненькое. Печёт пироги или сладкие булочки, а я играю   в компьютер. После субботнего чаепития с мамиными вкусняшками я встречаюсь с друзьями  и мы идём в кино (футбол и т.д.). Иногда с друзьями встретиться не удаётся, и тогда весь вечер я провожу дома с родителями и старшей сестрой (младшим братом, бабушкой и т.д). Отец  (мама, бабушка) готовит субботний ужин. Ужин субботним вечером проходит не как обычно на неделе. Никто не торопит­ся, все разговаривают, шутят. Мы рассказываем, друг другу о самых важных со­бытиях недели, обсуждаем новости или прочитанные книги. Я расска­зываю о своих школьных делах, победах и неудачах. Если я на неделе получил плохую оценку, в субботу вечером никто не будет сердиться. После ужина Мама и папа идут смотреть телевизор, а я иду спать (играть в шашки, компьютер, шахматы, рисовать, лепить, выжигать).  Засыпаю, я с мыслью о том, что завтра будет ещё один выходной.

Комедия «Горе от ума» держится каким-то особняком в литературе и отличается моложавостью, свежестью и более крепкою живучестью от других произведений слова. «Горе от ума» появилось раньше Онегина, Печорина, пережило их, про­шло невредимо через гоголевский период, прожило эти полвека со времени своего появления и все живет своей нетленною жизнью, переживет и еще много эпох и все не утратит своей жизненности. Одни ценят в комедии картину московских нравов известной эпохи, создание живых типов и их искусную группировку. Вся пьеса представля­ется каким-то кругом знакомых читателю лиц и притом таким определен­ным и замкнутым, как колода карт. Другие, отдавая справедливость картине нравов, верности типов, до­рожат более эпиграмматической солью языка, живой сатирой — моралью, которою пьеса до сих пор, как неистощимый колодезь, снабжает всякого на каждый обиходный шаг жизни. Главная роль, конечно, — роль Чацкого, без которой не было бы коме­дии, а была бы картина нравов. Сам Грибоедов приписал горе Чацкого его уму, а Пушкин отказал ему вовсе в уме. Чацкий начинает новый век — и в этом все его значение и весь «ум».