On attendait ce film avec impatience. C’est I’un des plus chers de I’ histoire du cinema frangais. Et puis trou - ver des comediens pour incarner ces heros de BD, c’etait un drole de pari! Un casting est reussi. Gerard Depardieu est tres convaincant en Obeiix et Cesar (Gottfried John) est tres ressemblant! Autres reussites: le decor de la village et des effets speciaux sont magnifiques. Les Romains s’envolent comme dans les albums. Car du cote de la scenario ga cloche: pas assez rapide, pas assez drole.
Затем подобрал корзинку, уложил в нее, не потеряв ни одного, рассыпанные патроны, и, двигаясь навстречу пулям, пошел опустошать следующую патронную сумку. Четвертая пуля пролетела мимо. Гаврош распевал:
Не удалась моя карьера,
И это по вине Вольтера
Судьбы сломалось колесо,
И в этом виноват Руссо.
Пятой пуле ничего не оставалось, как только вдохновить его на третий куплет:
Я не беру с ханжей примера,
И это по вине Вольтера.
А бедность мною, как в серсо,
Играет по вине Руссо.
Так продолжалось довольно долго.
Зрелище было страшное и трогательное. Гаврош как бы поддразнивал врагов под обстрелом. Казалось, он веселился от души. Это был воробей, дразнящий охотников. На каждый залп он отвечал новым куплетом. В него целились непрерывно и всякий раз промахивались. Целясь в него, солдаты и национальные гвардейцы смеялись. Он то ложился, то вставал, прятался за дверным косяком, выскакивал опять, исчезал, появлялся снова, убегал, возвращался, дразнил картечь, показывал ей нос и в то же время не переставал искать патроны, опустошать сумки и наполнять корзинку. Повстанцы следили за ним с замиранием сердца. На баррикаде дрожали за него, а он пел. Казалось, это не ребенок, не человек, а гном. Пули гонялись за ним, но он был проворнее их. Он как бы играл в прятки со смертью; всякий раз, как призрак смерти приближался к нему, мальчишка встречал его щелчком по носу.
Но одна пуля, более меткая, чем другие, в конце концов погасила этого ребенка-огонька. На баррикаде все вскрикнули в один голос; но в этом пигмее таился Антей; для гамена коснуться мостовой значит то же, что для великана коснуться земли; не успел Гаврош упасть, как поднялся снова. Он оставался сидеть на земле, струйка крови стекала по его лицу; протянув обе руки кверху, он обернулся в ту сторону, откуда раздался выстрел, и запел:
Я пташка малого размера,
И это по вине Вольтера.
Но могут на меня лассо
Накинуть по вине…
Он не закончил. Вторая пуля того же стрелка оборвала ее навеки. На этот раз он упал лицом на мостовую и больше не шевельнулся. Маленький мальчик с великой душой умер.
Затем подобрал корзинку, уложил в нее, не потеряв ни одного, рассыпанные патроны, и, двигаясь навстречу пулям, пошел опустошать следующую патронную сумку. Четвертая пуля пролетела мимо. Гаврош распевал:
Не удалась моя карьера,
И это по вине Вольтера
Судьбы сломалось колесо,
И в этом виноват Руссо.
Пятой пуле ничего не оставалось, как только вдохновить его на третий куплет:
Я не беру с ханжей примера,
И это по вине Вольтера.
А бедность мною, как в серсо,
Играет по вине Руссо.
Так продолжалось довольно долго.
Зрелище было страшное и трогательное. Гаврош как бы поддразнивал врагов под обстрелом. Казалось, он веселился от души. Это был воробей, дразнящий охотников. На каждый залп он отвечал новым куплетом. В него целились непрерывно и всякий раз промахивались. Целясь в него, солдаты и национальные гвардейцы смеялись. Он то ложился, то вставал, прятался за дверным косяком, выскакивал опять, исчезал, появлялся снова, убегал, возвращался, дразнил картечь, показывал ей нос и в то же время не переставал искать патроны, опустошать сумки и наполнять корзинку. Повстанцы следили за ним с замиранием сердца. На баррикаде дрожали за него, а он пел. Казалось, это не ребенок, не человек, а гном. Пули гонялись за ним, но он был проворнее их. Он как бы играл в прятки со смертью; всякий раз, как призрак смерти приближался к нему, мальчишка встречал его щелчком по носу.
Но одна пуля, более меткая, чем другие, в конце концов погасила этого ребенка-огонька. На баррикаде все вскрикнули в один голос; но в этом пигмее таился Антей; для гамена коснуться мостовой значит то же, что для великана коснуться земли; не успел Гаврош упасть, как поднялся снова. Он оставался сидеть на земле, струйка крови стекала по его лицу; протянув обе руки кверху, он обернулся в ту сторону, откуда раздался выстрел, и запел:
Я пташка малого размера,
И это по вине Вольтера.
Но могут на меня лассо
Накинуть по вине…
Он не закончил. Вторая пуля того же стрелка оборвала ее навеки. На этот раз он упал лицом на мостовую и больше не шевельнулся. Маленький мальчик с великой душой умер.