В ранние предрассветные часы 12 июня (24 июня по новому стилю) 1812 года Великая французская армия Наполеона Бонапарта начала переправу через реку Неман, тем самым нарушив государственную границу Российской империи. Началась война, которую четверть века спустя назовут Отечественной войной 1812 года.
Пересказывать историю той войны нет смысла, вкратце она всем известна: «"...мы долго молча отступали", изматывая силы противника, а потом погнали его от стен Москвы, завершив войну в логове врага» .
Если не называть дат и имен, то вышеописанный сценарий неотличим от такового совсем другой отечественной войны – Великой. Точно так же формальное объявление войны было произведено уже после начала вторжения; точно так же русская армия, несмотря на серьезную подготовку к войне, оказалась к войне не готова; точно так же дипломатические и стратегические просчеты высшего руководства страны оплатить пришлось русскому солдату собственной кровью.
Если взглянуть на карту Евразийского континента, то ни у кого не возникнет сомнения в исходе любой войны, направленной из Европы против России. «Слон и моська» - вот первое, что приходит на ум. Но тем более поразительно и необъяснимо явление Наполеона в Кремле, а гитлеровцев – в Красной Поляне.
Сегодня, в годовщину начала Отечественной войны 1812 года, в России отшумели школьные выпускные балы. А в 1941 году советские выпускники встречали рассвет, который на западных границах был кровавым в буквальном смысле.
Параллель «1812 || 1941» настолько близка, что сегодня, в 71-ю годовщину начала Великой отечественной войны и 200-ю - той, самой первой Отечественной, поневоле задаешься вопросом: неужели победа России в войне за свою независимость возможна лишь такой страшной ценой? Неужели бездорожье и «генерал Мороз» - единственные наши союзники? Неужели солдатский подвиг – это всего лишь неизбежная защитная реакция народа в ответ на преступную некомпетентность, халатность и коррупцию власти?
Нет ответа. Есть лишь пожелание-тост, который произнес шестилетний мальчик, сын офицера-пограничника на дне рождения отца:
Течения северного Тихого океана. Японское течение, или Куро-Сио (синее течение), образуется из Северного Экваториального течения, которое, повернув к N вследствие встречи с Филиппинскими островами, подходит к о. Тайвань и, начиная отсюда, называется Японским течением, или Куро-Сио. У Тайваня это течение шириной всего около 100 морских миль (185 км), далее оно уклоняется вправо и идет западнее о-вов Рю-Кю к Японским островам. Восточная окраина течения менее определенная, нежели западная, где замечается и резкая разница в поверхностных температурах воды течения и вод, лежащих от него к западу, подобно тому, как «холодная стена» у Гольфстрима, но не в такой степени. Вообще Японское течение во многих отношениях подобно Гольфстриму. Скорость Японского течения в начале около 35—40 морских миль, а около о-вов Рю-Кю она доходит до 70—80 морских миль. Летом северного полушария, при попутном муссоне и условии, что Экваториальное течение расположено севернее, скорость Японского течения бывает больше, доходя иногда даже до 100 морских миль. Температура воды течения в его начале в августе около 28°. Подходя к Японии, течение проходит пролив Осуми междуо-вами Хонсю и Рю-Кю, расширяется и достигает ширины в 300 морских миль, причем скорость его уменьшается. У северных берегов Хонсю, между последним и отошедшим вправо, в океан, Японским течением появляется холодное течение — О я - С и о, идущее от Курильской гряды островов; его температура на несколько градусов ниже, нежели Японского течения. Пройдя параллель северной оконечности Хонсю, Японское течение постепенно теряет свою силу, уклоняется вправо, в открытый океан и, начиная отсюда, называется Западным дрейфом Японского течения. Оно идет на Е поперек океана между параллелями 40 и 50° с. ш. со скоростью 10—20 морских миль. Подойдя к Америке, течение разделяется, часть его поворачивает на N вдоль берега Канады и Аляски, образуя теплое Алеутское течение, которым приносится к берегам Алеутских островов плавник, вынесенный в океан азиатскими реками. Скорость этого течения незначительная. Другая часть дрейфа Японского течения заворачивает на юг и идет под именем Калифорнийского течения2 вдоль берега Америки (подобно Канарскому и Бенгельскому течениям в Атлантическом океане, Калифорнийское течение есть компенсационное, возмещающее убыль воды, производимую Северным Экваториальным течением). Средняя скорость Калифорнийского течения 15 морских миль. Пройдя параллель южной оконечности п-ова Калифорния (тропик), течение постепенно уклоняется к SW и W и вливается в Северное Экваториальное течение. Зимой северного полушария разделение дрейфа Японского течения происходит у берега Америки на параллели 40° с. ш., причем Калифорнийское течение идет далее на юг до своего соединения с Северным Экваториальным течением. Летом же северного полушария разделение дрейфа Японского течения происходит градусов на 7 севернее, а Калифорнийское течение раньше уклоняется к SW, между ним и берегом Америки появляется полоса холодной воды, прежде приписывавшаяся холодному течению, идущему с севера. В настоящее время эта область холодной воды около Сан-Франциско и далее к югу до 30° с. ш. объясняется поднятием на поверхность холодной воды с глубин, обуславливаемым господствующими ветрами, дующими параллельно берегу (NW). Согласно ветровой теории течений Экмаиа, в таком случае на некоторой глубине образуется течение, идущее к берегу, которое служит причиной поднятия более холодной воды на поверхность. Летом около Сан-Франциско температура воды на поверхности градусов на 6—7 ниже, чем в тех же широтах в открытом океане на расстоянии 400— 500 морских миль от берега.
Пересказывать историю той войны нет смысла, вкратце она всем известна: «"...мы долго молча отступали", изматывая силы противника, а потом погнали его от стен Москвы, завершив войну в логове врага» .
Если не называть дат и имен, то вышеописанный сценарий неотличим от такового совсем другой отечественной войны – Великой. Точно так же формальное объявление войны было произведено уже после начала вторжения; точно так же русская армия, несмотря на серьезную подготовку к войне, оказалась к войне не готова; точно так же дипломатические и стратегические просчеты высшего руководства страны оплатить пришлось русскому солдату собственной кровью.
Если взглянуть на карту Евразийского континента, то ни у кого не возникнет сомнения в исходе любой войны, направленной из Европы против России. «Слон и моська» - вот первое, что приходит на ум. Но тем более поразительно и необъяснимо явление Наполеона в Кремле, а гитлеровцев – в Красной Поляне.
Сегодня, в годовщину начала Отечественной войны 1812 года, в России отшумели школьные выпускные балы. А в 1941 году советские выпускники встречали рассвет, который на западных границах был кровавым в буквальном смысле.
Параллель «1812 || 1941» настолько близка, что сегодня, в 71-ю годовщину начала Великой отечественной войны и 200-ю - той, самой первой Отечественной, поневоле задаешься вопросом: неужели победа России в войне за свою независимость возможна лишь такой страшной ценой? Неужели бездорожье и «генерал Мороз» - единственные наши союзники? Неужели солдатский подвиг – это всего лишь неизбежная защитная реакция народа в ответ на преступную некомпетентность, халатность и коррупцию власти?
Нет ответа. Есть лишь пожелание-тост, который произнес шестилетний мальчик, сын офицера-пограничника на дне рождения отца:
« За папу! И чтобы не было войны »