За матеріалами двох презентацій : «Туризм, його види. Туризм в Україні» та «Міжнародний туризм» скласти вікторину від 15 запитань (запитання + відповіді). Роботу можна оформити у вигляді презентації, текстовому форматі або в зошиті
Афанасий Никитин родился в семье крестьянина Никиты (таким образом, «Никитин» — отчество Афанасия, а не фамилия). Совершил путешествие в 1468—1474 годах (датировка Л. С. Семёнова[1], ранее И. И. Срезневским датировалось 1466—1472 годами) по Персии, Индии и Турции; составил описание этого путешествия в книге «Хожение за три моря». Это было первое в русской литературе описание не паломничества, а коммерческой поездки, насыщенное наблюдениями о политическом устройстве, экономике и культуре других стран. Сам Никитин называл своё путешествие грешным, и это первое в русской литературе описание антипаломничества.[2]
Никитин отправился в путь из Твери: «Пошел я от святого златоверхого с его милостью, от государя своего великого князя Михаила Борисовича Тверского, от владыки Геннадия Тверскогои от Бориса Захарьича[3].»
В Нижнем Новгороде Афанасий две недели ждал Хасан-бека, посла ширваншаха и продолжил путешествие с ним. Ограбленный астраханскими татарами в устье Волги, Никитин и другие купцы сопровождавшие посла не могли возвратиться, их назад, вверх по реке, не пропустили. И они отправились на 2 судах в Дербент. Во время бури, меньшее судно разбило о берег у города Тарки, и кайтакии всех взяли в плен.
После прибытия в Дербент, Афанасий бил челом московскому послу подьячему Василию Папину и послу ширваншаха Хасан-беку, чтобы они похлопотали о людях, которых кайтаки под Тарками захватили. Хасан-бек ездил к Булат-беку просить. По Булат-бека ширваншах послал к шурину своему, князю кайтаков Халил-беку письмо по которому освободили пленных. Потом Афанасий и другие русские ездили к ширваншаху в ставку с профинансировать их возвращение на Русь, но он не дал им ничего.
Затем Никитин пишет: «А я пошёл в Дербент, а из Дербента в Баку». Однако он ошибся в расчёте:
«Налгали мне псы бусурманы, наговорили, что всякого нашего товара там много, а вышло, что нет ничего на нашу землю, все товар белый на бусурманскую землю, перец да краски — это дешево, но зато пошлины большие да на море разбойников много».
Обманувшись в надеждах относительно торговых выгод, Никитин вдобавок подвергся и большой опасности:
«В Чунере хан взял у меня жеребца и, узнавши, что я не бусурманин, а русский, стал говорить: „И жеребца отдам, и тысячу золотых дам, стань только в нашу веру магометанскую; а не станешь в нашу веру, то и жеребца возьму, и тысячу золотых на голове твоей возьму“ — и сроку дал 4 дни, в госпожинки на день. Но Господь Бог смиловался на свой честный праздник, не отнял от меня, грешного, своей милости, не повелел погибнуть в Чунере с нечестивыми; накануне дни приехал Магмет Хоросанец; я к нему с челобитьем, чтоб похлопотал обо мне, и он поехал к хану и отпросил меня, чтоб в свою веру меня не обращали, и жеребца моего у хана взял. Таково Господне чудо на день! Братья русские христиане! Кто хочет идти в Индейскую землю, тот оставь веру свою на Руси, закричи: Магомет! — и ступай в Индостанскую землю». Отсюда можно предположить, что у Афанасия были влиятельные знакомые в Индии и Персии.
В своей книге Никитин описывает и красоту южной природы, и богатство землевладельцев и вельмож, пышность дворцов их, и бедность сельского населения, и нравы, и облик жителей Индии:
«Познакомился я со многими индусами (на языке того времени —индеянами[4]), — говорит Никитин, — и объявил им о своей вере, что я не бусурманин, а христианин, и они не стали от меня скрывать ни об еде своей, ни о торговле, ни о молитвах и жен своих от меня не прятали; я расспросил все об их вере, и они говорят: веруем в Адама, а Бут[5] — это Адам и род его весь. Вер в Индии всех 84 веры, и все веруют в Бута, а вера с верою не пьёт, не ест, не женится». '«И тут есть Индейская страна, и люди все ходят наги, а голова не покрыта, а груди голы, а власы в одну косу заплетены, а все ходят брюхаты, а дети родятся на всякий год, а детей у них много. А мужики и жонкы все нагы, а все черны. Яз куды хожу, ино за мною людей много, да дивуются белому человеку…»
Тяжело стало Никитину на чужой дальней стороне среди 84 вер:
«О благоверные христиане! Кто во многие земли часто плавает, тот во многие грехи впадает и веры лишается христианской. Мне, рабу Божию Афанасию, сгрустнулось по вере: уже четыре Великих поста, четыре Светлых воскресенья, а я, грешный, не знаю, когда Светлое воскресенье, когда пост, когда Рождество Христово и другие праздники, ни середы, ни пятницы; книг у меня нет: когда меня пограбили, то и книги у меня взяли; я с горя пошёл в Индию, потому что на Русь мне было не с чем идти, не осталось товару ничего. Уже четыре Светлых воскресенья в бусурманской земле, а христианства я не оставил: дальше Бог ведает, что будет. Господи, Боже мой! На тя уповах мя! Пути не знаю, как выйти из Индостана; везде война! А жить в Индостане — все истратишь, потому что у них все дорого: я один человек, а по два с половиною алтына в день издерживаю, вина и сыты[6] не пью».
Афана́сий Ники́тин (умер, вероятно, в 1475, близ Смоленска) — русский путешественник, писатель, тверской купец, автор знаменитых путевых записей, известных под названием «Хожение за три моря». Стал первым европейцем, достигнувшим Индии в XV веке (более чем за 25 лет до путешествия португальского мореплавателя Васко да Гамы).
Афанасий Никитин родился в семье крестьянина Никиты (таким образом, «Никитин» — отчество Афанасия, а не фамилия). Совершил путешествие в 1468—1474 годах (датировка Л. С. Семёнова[1], ранее И. И. Срезневским датировалось 1466—1472 годами) по Персии, Индии и Турции; составил описание этого путешествия в книге «Хожение за три моря». Это было первое в русской литературе описание не паломничества, а коммерческой поездки, насыщенное наблюдениями о политическом устройстве, экономике и культуре других стран. Сам Никитин называл своё путешествие грешным, и это первое в русской литературе описание антипаломничества.[2]
Никитин отправился в путь из Твери: «Пошел я от святого златоверхого с его милостью, от государя своего великого князя Михаила Борисовича Тверского, от владыки Геннадия Тверского и от Бориса Захарьича[3].»
В Нижнем Новгороде Афанасий две недели ждал Хасан-бека, посла ширваншаха и продолжил путешествие с ним. Ограбленный астраханскими татарами в устье Волги, Никитин и другие купцы сопровождавшие посла не могли возвратиться, их назад, вверх по реке, не пропустили. И они отправились на 2 судах в Дербент. Во время бури, меньшее судно разбило о берег у города Тарки, и кайтаки и всех взяли в плен.
После прибытия в Дербент, Афанасий бил челом московскому послу подьячему Василию Папину и послу ширваншаха Хасан-беку, чтобы они похлопотали о людях, которых кайтаки под Тарками захватили. Хасан-бек ездил к Булат-беку просить. По Булат-бека ширваншах послал к шурину своему, князю кайтаков Халил-беку письмо по которому освободили пленных. Потом Афанасий и другие русские ездили к ширваншаху в ставку с профинансировать их возвращение на Русь, но он не дал им ничего.
Никитин отправился в путь из Твери: «Пошел я от святого златоверхого с его милостью, от государя своего великого князя Михаила Борисовича Тверского, от владыки Геннадия Тверскогои от Бориса Захарьича[3].»
В Нижнем Новгороде Афанасий две недели ждал Хасан-бека, посла ширваншаха и продолжил путешествие с ним. Ограбленный астраханскими татарами в устье Волги, Никитин и другие купцы сопровождавшие посла не могли возвратиться, их назад, вверх по реке, не пропустили. И они отправились на 2 судах в Дербент. Во время бури, меньшее судно разбило о берег у города Тарки, и кайтакии всех взяли в плен.
После прибытия в Дербент, Афанасий бил челом московскому послу подьячему Василию Папину и послу ширваншаха Хасан-беку, чтобы они похлопотали о людях, которых кайтаки под Тарками захватили. Хасан-бек ездил к Булат-беку просить. По Булат-бека ширваншах послал к шурину своему, князю кайтаков Халил-беку письмо по которому освободили пленных. Потом Афанасий и другие русские ездили к ширваншаху в ставку с профинансировать их возвращение на Русь, но он не дал им ничего.
Затем Никитин пишет: «А я пошёл в Дербент, а из Дербента в Баку». Однако он ошибся в расчёте:
«Налгали мне псы бусурманы, наговорили, что всякого нашего товара там много, а вышло, что нет ничего на нашу землю, все товар белый на бусурманскую землю, перец да краски — это дешево, но зато пошлины большие да на море разбойников много».
Обманувшись в надеждах относительно торговых выгод, Никитин вдобавок подвергся и большой опасности:
«В Чунере хан взял у меня жеребца и, узнавши, что я не бусурманин, а русский, стал говорить: „И жеребца отдам, и тысячу золотых дам, стань только в нашу веру магометанскую; а не станешь в нашу веру, то и жеребца возьму, и тысячу золотых на голове твоей возьму“ — и сроку дал 4 дни, в госпожинки на день. Но Господь Бог смиловался на свой честный праздник, не отнял от меня, грешного, своей милости, не повелел погибнуть в Чунере с нечестивыми; накануне дни приехал Магмет Хоросанец; я к нему с челобитьем, чтоб похлопотал обо мне, и он поехал к хану и отпросил меня, чтоб в свою веру меня не обращали, и жеребца моего у хана взял. Таково Господне чудо на день! Братья русские христиане! Кто хочет идти в Индейскую землю, тот оставь веру свою на Руси, закричи: Магомет! — и ступай в Индостанскую землю». Отсюда можно предположить, что у Афанасия были влиятельные знакомые в Индии и Персии.
В своей книге Никитин описывает и красоту южной природы, и богатство землевладельцев и вельмож, пышность дворцов их, и бедность сельского населения, и нравы, и облик жителей Индии:
«Познакомился я со многими индусами (на языке того времени —индеянами[4]), — говорит Никитин, — и объявил им о своей вере, что я не бусурманин, а христианин, и они не стали от меня скрывать ни об еде своей, ни о торговле, ни о молитвах и жен своих от меня не прятали; я расспросил все об их вере, и они говорят: веруем в Адама, а Бут[5] — это Адам и род его весь. Вер в Индии всех 84 веры, и все веруют в Бута, а вера с верою не пьёт, не ест, не женится». '«И тут есть Индейская страна, и люди все ходят наги, а голова не покрыта, а груди голы, а власы в одну косу заплетены, а все ходят брюхаты, а дети родятся на всякий год, а детей у них много. А мужики и жонкы все нагы, а все черны. Яз куды хожу, ино за мною людей много, да дивуются белому человеку…»
Тяжело стало Никитину на чужой дальней стороне среди 84 вер:
«О благоверные христиане! Кто во многие земли часто плавает, тот во многие грехи впадает и веры лишается христианской. Мне, рабу Божию Афанасию, сгрустнулось по вере: уже четыре Великих поста, четыре Светлых воскресенья, а я, грешный, не знаю, когда Светлое воскресенье, когда пост, когда Рождество Христово и другие праздники, ни середы, ни пятницы; книг у меня нет: когда меня пограбили, то и книги у меня взяли; я с горя пошёл в Индию, потому что на Русь мне было не с чем идти, не осталось товару ничего. Уже четыре Светлых воскресенья в бусурманской земле, а христианства я не оставил: дальше Бог ведает, что будет. Господи, Боже мой! На тя уповах мя! Пути не знаю, как выйти из Индостана; везде война! А жить в Индостане — все истратишь, потому что у них все дорого: я один человек, а по два с половиною алтына в день издерживаю, вина и сыты[6] не пью».
Афанасий Никитин родился в семье крестьянина Никиты (таким образом, «Никитин» — отчество Афанасия, а не фамилия). Совершил путешествие в 1468—1474 годах (датировка Л. С. Семёнова[1], ранее И. И. Срезневским датировалось 1466—1472 годами) по Персии, Индии и Турции; составил описание этого путешествия в книге «Хожение за три моря». Это было первое в русской литературе описание не паломничества, а коммерческой поездки, насыщенное наблюдениями о политическом устройстве, экономике и культуре других стран. Сам Никитин называл своё путешествие грешным, и это первое в русской литературе описание антипаломничества.[2]
Никитин отправился в путь из Твери: «Пошел я от святого златоверхого с его милостью, от государя своего великого князя Михаила Борисовича Тверского, от владыки Геннадия Тверского и от Бориса Захарьича[3].»
В Нижнем Новгороде Афанасий две недели ждал Хасан-бека, посла ширваншаха и продолжил путешествие с ним. Ограбленный астраханскими татарами в устье Волги, Никитин и другие купцы сопровождавшие посла не могли возвратиться, их назад, вверх по реке, не пропустили. И они отправились на 2 судах в Дербент. Во время бури, меньшее судно разбило о берег у города Тарки, и кайтаки и всех взяли в плен.
После прибытия в Дербент, Афанасий бил челом московскому послу подьячему Василию Папину и послу ширваншаха Хасан-беку, чтобы они похлопотали о людях, которых кайтаки под Тарками захватили. Хасан-бек ездил к Булат-беку просить. По Булат-бека ширваншах послал к шурину своему, князю кайтаков Халил-беку письмо по которому освободили пленных. Потом Афанасий и другие русские ездили к ширваншаху в ставку с профинансировать их возвращение на Русь, но он не дал им ничего.