1. Що дали завойовницькі війни багатим
римлянам?
2. Як війни відобразилися на житт римлян?
3. Які зміни відбулися в римському
суспільстві в ІІ – І ст. до н.е.?
Що таке плебс?
4. Чому аристократи загравали з плебсом?
5.Чому аристократи загравали з плебсом?
Капец, во много.Это некоторые из них ​

Стоит выделить 4 соц. слоя на тот момент существующих - Крестьяне(90% населения страны) над ними как единица местного управления Дворяне, Рабочие(городской аналог Крестьян, их меньше) над ними начальствовала Буржуазия. 
Самодержавие, то есть Монархия, стояла на этих сословиях аки на столпах. Основой экономики в стране выступала Буржуазия, Товаропроизводящее сословие - Крестьяне, Дворяне как мост от Императора к Крестьянам(выполнялась эта функция помещиками искажённо) и как основа мануфактурного производства - Рабочий класс.
Таким образом опиралась Монархия на Рабочих и Крестьян, так как это большинство людей буквально молящихся на Императора(Царя). Буржуи и дворяне делили власть, и по-настоящему опираться на них было невозможно, хотя оба сословия вносили свой вклад в развитие страны.

и вправду, как европа пришла к демократии? в этой статье рассматрива­ются четыре книги, в которых утверждается, что приход демократии в евро­пу в конце xix века не был исключительным и сверхдетерминированным следствием модернизации, как это традиционно изображается в рамках сравнительного подхода. вместо этого в них показывается, что беспорядочным политическим реалиям европы xix века также была присуща своя доля неопределенности, страхов и уступок, часто считающихся симптомами исключительно современной демократизации. конечно, продвижение в сто­рону всеобщего избирательного права для мужчины, повышения подотчет­ности исполнительной власти перед избранными национальными парла­ментами и институционализация гражданских прав резко изменили поли­тические порядки европы периода «демократической эпохи». но вопросы остаются. как удалось достичь этих сложных институциональных нововве­дений в условиях, которые вряд ли могут считаться наиболее благоприят­ными? и какие уроки следует извлечь из этого опыта для осуществления сегодняшних попыток демократизации?

традиционное описание европейской демократизации исходит из доволь­но известной, хотя и вводящей в заблуждение периодизации, согласно кото­рой переход европы к демократии был трудным, но крайне незаурядным, и происходил под воздействием неотвратимых «сил» . считает­ся, что, пройдя сквозь века феодализма, абсолютизма, революций, через индустриализацию в «эпоху демократии», большинство крупных западных европейских стран успешно пересекли рубеж, за которым и приобрели те характеристики, которые мы приписываем демократии. несомненно, клю­чевым эмпирическим противоречием в рамках этого подхода становится провал демократии в межвоенный период, пусть даже учитывая кажущуюся надежность демократии в наиболее развитых странах мира . в результате, несмотря на завершение первой волны демократизации к сере­дине xx века, распространилось убеждение в том, что между 1820-1920 гг. существовал независимый и точно идентифицируемый период, в котором волна демократизации изменила национальные политические институты и к формированию качественно отличного от своего предшествен­ника нового политического режима.

естественно, существуют исключения из общей логики . обыч­но в качестве примера достаточно устойчивых «недемократий» того време­ни называют пруссию с ее трехклассовой избирательной системой, герма­нию с относительно слабым национальным парламентом, южную италию с широко распространенной покупкой голосов и системой клиентелизма, бонапартизм наполеона iii, значительно ослабивший парламентские институты, а также великобританию с ее исключительно сложными пра­вилами, ограничивающими возможность голосования и регистрации избирателей, призванными минимизировать политическое участие. но все это, как правило, расценивается в качестве периферийных отклонений от маги­стрального тренда той эпохи.

именно здесь кроется наиболее дерзкая догадка, высказываемая в рас­сматриваемых книгах: смена режима, даже когда речь идет о значимых примерах в европы, так часто приводимых в качестве образцов успешного «перехода» к демократии, оказывается куда более хаотичным и неоднозначным процессом, чем это обычно считается. европейская демо­кратизация — как и любая другая — не просто представляла собой переход от одного режима к другому, но часто влекла или объявляла необходимым совмещение демократических реформ с микроуровневыми формальными и неформальными мерами, обеспечивающими безопасность недемократическойэлиты, включая процедуру формирования верхней палаты парламен­та, джерримендеринг, клиентелизм и коррумпированные правила регист­рации голосов. как и в современных случаях смены политического режима, такие меры, как правило, характеризуются противоречивыми и непредска­зуемыми последствиями. возможно, нацеленные на снижение неопределен­ности результатов «демократического соревнования», дабы власти и влия­нию недемократической элиты ничто не угрожало, такие меры по иронии судьбы могут стать дополнительной опорой демократии, обеспечивая под­держку минимальных демократических процедур со стороны традицион­ных элитных групп. короче говоря, противоречивые итоги первой волны демократизации не так уж отличаются от современного опыта, что — как ука­зывается в этих книгах — может оказаться достаточно полезным для понима­ния как первого, так и последнего.