Ақш пен жапония арасында жасалган келісім шарт бойынша матын таратылады Жапониянын тауелдылыгын сипаттайтын пунктерды аныктау кажет ДУН АТРИХ 8 мюсынын
Новгородская республика 1136 г. – Новгород освободился от власти Киева, изгнав князя Всеволода Мстиславовича. В XIV в. (1348 г.) – отделился Псков, стал центром отдельной феодальной республики. Социальная структура – боярство, средний слой мелких землевладельцев – "житьи люди", "огнищане" Политическая структура – вече избирало посадника, тысяцкого и архиепископа (правительство – "совет господ"). Князь с дружиной приглашался как военачальник, заключал с вечем договор ("ряд"), не имел права управления, собственности. Оценки Новгородской республики в исторической науке: идеализация, противопоставление новгородской демократии московскому деспотизму. Затем обращалось внимание на относительность новгородского демократизма, олигархический характер этой республики (сходство с Венецией и Генуей). В последнее время появились новые суждения – оспорено мнение о полном засилье дворянства, об узком составе вече, о преобладании зависимого населения. Распад единого государства был закономерным процессом. Распад ослабил мощь государства, облегчил монгольское завоевание. Разные варианты исторического развития. Галицко–Волынский и Новгородский – ближе к Западноевропейскому феодализму. Галицкое княжество – Ярослав Осмомысл. В конце XII объединение с Волынским княжеством – Роман Мстиславич. Наивысший расцвет княжества при Данииле Романовиче Галицком (правл.: 1238–1264). Характерная черта социально–политического развития Галицко–Волынской земли – мощь боярства, борьба его с княжеской властью. Историческое место: было захвачено Великим княжеством литовским, стало фактически основным ядром этой "второй Руси", сыграло особую роль в передаче традиций Киевской Руси.
Существенные изменения произошли в отечественной кулинарной традиции в XVII веке.
Именно на этом этапе русской истории закончилось разделение национальной кухни на простонародную, в полной мере сохраняющую традиционные и привычные блюда и продукты; и кухню столичного дворянства, в которой большинство кушаний были заимствованы из кухонь европейских.
Здесь стоит уточнить, что разделение это было не классовым: основная часть поместного дворянства знала о бламанже и консоме понаслышке или по популярным тогда переводным поваренным книгам.
Известные нам из художественной литературы выписанные в русскую глубинку из Парижа и Марселя повара были, в масштабах России, редки. Ведь в 1795 году численность русского дворянства составляла свыше 362 тысяч человек, на каждую семью французских поваров просто бы не хватило. Да и сами помещики, в большинстве своём, не желали менять привычный рацион — здоровую и сытную русскую пищу на сомнительные в смысле сытности и пользы устрицы и лягушачьи лапки. Здесь можно вспомнить и гоголевского Собакевича, с его нелестными рассуждениями о французской кухне и семью Лариных, которым и русские блины и квас потребны были, как воздух.
Вообще — сопротивление иноземным гастрономическим влияниям было очень серьезным не только в провинции, уже в восемнадцатом веке в защиту подлинной национальной кулинарии выступали такие блистательные русские умы, как Сумароков, Суворов, Ломоносов.
Новгородская республика
1136 г. – Новгород освободился от власти Киева, изгнав князя Всеволода Мстиславовича. В XIV в. (1348 г.) – отделился Псков, стал центром отдельной феодальной республики.
Социальная структура – боярство, средний слой мелких землевладельцев – "житьи люди", "огнищане" Политическая структура – вече избирало посадника, тысяцкого и архиепископа (правительство – "совет господ"). Князь с дружиной приглашался как военачальник, заключал с вечем договор ("ряд"), не имел права управления, собственности.
Оценки Новгородской республики в исторической науке: идеализация, противопоставление новгородской демократии московскому деспотизму. Затем обращалось внимание на относительность новгородского демократизма, олигархический характер этой республики (сходство с Венецией и Генуей).
В последнее время появились новые суждения – оспорено мнение о полном засилье дворянства, об узком составе вече, о преобладании зависимого населения.
Распад единого государства был закономерным процессом.
Распад ослабил мощь государства, облегчил монгольское завоевание.
Разные варианты исторического развития. Галицко–Волынский и Новгородский – ближе к Западноевропейскому феодализму.
Галицкое княжество – Ярослав Осмомысл. В конце XII объединение с Волынским княжеством – Роман Мстиславич.
Наивысший расцвет княжества при Данииле Романовиче Галицком (правл.: 1238–1264).
Характерная черта социально–политического развития Галицко–Волынской земли – мощь боярства, борьба его с княжеской властью.
Историческое место: было захвачено Великим княжеством литовским, стало фактически основным ядром этой "второй Руси", сыграло особую роль в передаче традиций Киевской Руси.
Существенные изменения произошли в отечественной кулинарной традиции в XVII веке.
Именно на этом этапе русской истории закончилось разделение национальной кухни на простонародную, в полной мере сохраняющую традиционные и привычные блюда и продукты; и кухню столичного дворянства, в которой большинство кушаний были заимствованы из кухонь европейских.
Здесь стоит уточнить, что разделение это было не классовым: основная часть поместного дворянства знала о бламанже и консоме понаслышке или по популярным тогда переводным поваренным книгам.
Известные нам из художественной литературы выписанные в русскую глубинку из Парижа и Марселя повара были, в масштабах России, редки. Ведь в 1795 году численность русского дворянства составляла свыше 362 тысяч человек, на каждую семью французских поваров просто бы не хватило. Да и сами помещики, в большинстве своём, не желали менять привычный рацион — здоровую и сытную русскую пищу на сомнительные в смысле сытности и пользы устрицы и лягушачьи лапки. Здесь можно вспомнить и гоголевского Собакевича, с его нелестными рассуждениями о французской кухне и семью Лариных, которым и русские блины и квас потребны были, как воздух.
Вообще — сопротивление иноземным гастрономическим влияниям было очень серьезным не только в провинции, уже в восемнадцатом веке в защиту подлинной национальной кулинарии выступали такие блистательные русские умы, как Сумароков, Суворов, Ломоносов.