Деяния Петра имели под собой объективную основу и объективные потребности страны. В первую очередь Россия, конечно же, должна была освоить новое понимание мира, овладеть новыми познания и преобразования мира. Но была и вторая причина, в силу которой петровские преобразования нашли отклик, хотя и не во всех, но во многих русских умах. Дело в том, что именно на XVIII век выпало завершение процесса формирования единой русской нации. И возникновение сильной государственной власти вызывалось, в том числе, этими национальными потребностями.
В России впервые в истории формулируется идея «служения Отечеству» , идея «пользы Отечества» как важнейшие идеи национального сознания. Но «пользу Отечества» может обеспечить только сильное государство. По сути дела, XVIII век сплел воедино два важнейших впоследствии для русской истории понятия — единая русская нация и великая держава. Именно в этом веке стало неоспоримо ясно — единая русская нация могла жить дальше, только превратив свою Родину в великую державу.
Другое дело, что Петр I резко и даже слишком резко ускорил задолго до него начавшийся процесс формирования единой нации, единого национального государства, общенациональной политики, общенационального мировоззрения. Вот и получилось, что именно Петру было уготовано судьбой поднять Россию «на дыбы» . В этих пушкинских словах заключен ключ к пониманию существа Петровской эпохи. В них Пушкин гениально передал и героизм, и трагизм того времени, уловил диалектическое единство добра и зла, которое существует в нашей жизни постоянно. Единство добра и зла, которое, к сожалению, столь же непреложно, как и борьба меж ними.
Бесспорно, заслуги Петра и его сподвижников перед Россией велики. Однако опыт истории показывает, что ни один бурный переворот привычного хода вещей не обходится без потерь, и чаще всего потерь трагических. Это понимал и сам Петр, потому и придавал он столь большое значение идеологическому объяснению собственных деяний. Но в его сознании давнее русское представление о духовном смысле исторического бытия России сменилось идеей светского Российского государства, объединяющего русский народ только государственными крепами и не ставящего перед собой задачи достижения духовных целей. В известной работе В. В. Зеньковского «История русской философии» можно встретить интересное и справедливое рассуждение о том, что кристаллизационным ядром, вокруг которого в XVIII веке слагаются интересы и идеи, «является не идея вселенской религиозной миссии (хранение чистоты Православия) , как это было раньше, а идеал Великой России» .
Более того, Петр I считал традиционную русскую религиозность одним из главных источников российского «невежества» . Поэтому идею Святой Руси он заменил теорией «общего дела» , созданной в западноевропейских ученых кабинетах. По убеждению Петра, именно теория «общего дела» , как никакая другая, отвечала задаче идеологического обоснования реформ.
Используя постулаты этой теории, Петр представлял себя выразителем интересов всей России и будущим величием ее оправдывал любые свои действия. Петр неоднократно, можно сказать, постоянно подчеркивал, что он только служит России, и требовал такого же служения ото всех — и от простого народа, ное противоречие Петровской эпохи! Преобразования Петра принимали и исполняли его волю потому, что в сознании русских людей сохранялся традиционный образ православного царя Помазанника Божия. Но сам Петр всячески ломал этот образ, всячески избавлялся от него. Иначе говоря, используя силу, авторитет традиции, Петр ломал саму традицию!
В России впервые в истории формулируется идея «служения Отечеству» , идея «пользы Отечества» как важнейшие идеи национального сознания. Но «пользу Отечества» может обеспечить только сильное государство. По сути дела, XVIII век сплел воедино два важнейших впоследствии для русской истории понятия — единая русская нация и великая держава. Именно в этом веке стало неоспоримо ясно — единая русская нация могла жить дальше, только превратив свою Родину в великую державу.
Другое дело, что Петр I резко и даже слишком резко ускорил задолго до него начавшийся процесс формирования единой нации, единого национального государства, общенациональной политики, общенационального мировоззрения. Вот и получилось, что именно Петру было уготовано судьбой поднять Россию «на дыбы» . В этих пушкинских словах заключен ключ к пониманию существа Петровской эпохи. В них Пушкин гениально передал и героизм, и трагизм того времени, уловил диалектическое единство добра и зла, которое существует в нашей жизни постоянно. Единство добра и зла, которое, к сожалению, столь же непреложно, как и борьба меж ними.
Бесспорно, заслуги Петра и его сподвижников перед Россией велики. Однако опыт истории показывает, что ни один бурный переворот привычного хода вещей не обходится без потерь, и чаще всего потерь трагических. Это понимал и сам Петр, потому и придавал он столь большое значение идеологическому объяснению собственных деяний. Но в его сознании давнее русское представление о духовном смысле исторического бытия России сменилось идеей светского Российского государства, объединяющего русский народ только государственными крепами и не ставящего перед собой задачи достижения духовных целей. В известной работе В. В. Зеньковского «История русской философии» можно встретить интересное и справедливое рассуждение о том, что кристаллизационным ядром, вокруг которого в XVIII веке слагаются интересы и идеи, «является не идея вселенской религиозной миссии (хранение чистоты Православия) , как это было раньше, а идеал Великой России» .
Более того, Петр I считал традиционную русскую религиозность одним из главных источников российского «невежества» . Поэтому идею Святой Руси он заменил теорией «общего дела» , созданной в западноевропейских ученых кабинетах. По убеждению Петра, именно теория «общего дела» , как никакая другая, отвечала задаче идеологического обоснования реформ.
Используя постулаты этой теории, Петр представлял себя выразителем интересов всей России и будущим величием ее оправдывал любые свои действия. Петр неоднократно, можно сказать, постоянно подчеркивал, что он только служит России, и требовал такого же служения ото всех — и от простого народа, ное противоречие Петровской эпохи! Преобразования Петра принимали и исполняли его волю потому, что в сознании русских людей сохранялся традиционный образ православного царя Помазанника Божия. Но сам Петр всячески ломал этот образ, всячески избавлялся от него. Иначе говоря, используя силу, авторитет традиции, Петр ломал саму традицию!