Поведение воинов после персепольского мешка (весной 330 г. до н. э.), выражавших желание вернуться в Македонию, стало первым свидетельством этому, как его передал Плутарх («Александр», 38, 6-7): «...они [македоняне] надеялись, что раз Александр решил поджечь и уничтожить царский дворец, значит, он помышляет о возвращении на родину и не намеревается жить среди варваров».
Сумев сплотить вокруг себя всех военачальников, Александр созвал на совет всю армию и произнес пространную речь, в которой делал акцент на ненадежности того, что уже завоевано. Аргументы, видимо, убедили воинов, которые, согласно античным авторам, стали сами торопить Александра «вести их по миру, куда он захочет».
Александр не обнародовал свои амбиции, которые могли бы отпугнуть некоторых из его солдат и военачальников. Жестокость и неопределенность войны в Согдиане и Бактрии усугубили разногласия между Александром и его окружением как раз в тот момент, когда у части македонской знати возникло несогласие с методами управления Александра, вызванное другими причинами. Узнав об уничтожении своих отрядов, Александр чрезвычайным остро реагировал на глубокую деморализацию своей армии: «Он хотел скрыть это поражение и под страхом смерти запретил уцелевшим
Александр подвергал своих воинов все большим физическим нагрузкам, которые постепенно стали противоречить реальным природным возможностям, да еще и в погодно-климатических условиях столь же тяжелых, сколь и резко контрастных. При переходе через Гиндукуш (329 г. до н. э.) людей слепил снег и терзад голод. Раненых и отставших бросали, оттащив на обочину.Усталость и деморализация воинов также объясняется жестокостью некоторых поступков Александра.
Также похоже, что в глазах простых воинов новое предприятие, на которое собирался их подвигнуть царь, все более становилось его личным делом, в отношении которого их энтузиазм неуклонно таял.
Ничем
Объяснение:
Поведение воинов после персепольского мешка (весной 330 г. до н. э.), выражавших желание вернуться в Македонию, стало первым свидетельством этому, как его передал Плутарх («Александр», 38, 6-7): «...они [македоняне] надеялись, что раз Александр решил поджечь и уничтожить царский дворец, значит, он помышляет о возвращении на родину и не намеревается жить среди варваров».
Сумев сплотить вокруг себя всех военачальников, Александр созвал на совет всю армию и произнес пространную речь, в которой делал акцент на ненадежности того, что уже завоевано. Аргументы, видимо, убедили воинов, которые, согласно античным авторам, стали сами торопить Александра «вести их по миру, куда он захочет».
Александр не обнародовал свои амбиции, которые могли бы отпугнуть некоторых из его солдат и военачальников. Жестокость и неопределенность войны в Согдиане и Бактрии усугубили разногласия между Александром и его окружением как раз в тот момент, когда у части македонской знати возникло несогласие с методами управления Александра, вызванное другими причинами. Узнав об уничтожении своих отрядов, Александр чрезвычайным остро реагировал на глубокую деморализацию своей армии: «Он хотел скрыть это поражение и под страхом смерти запретил уцелевшим
Александр подвергал своих воинов все большим физическим нагрузкам, которые постепенно стали противоречить реальным природным возможностям, да еще и в погодно-климатических условиях столь же тяжелых, сколь и резко контрастных. При переходе через Гиндукуш (329 г. до н. э.) людей слепил снег и терзад голод. Раненых и отставших бросали, оттащив на обочину.Усталость и деморализация воинов также объясняется жестокостью некоторых поступков Александра.
Также похоже, что в глазах простых воинов новое предприятие, на которое собирался их подвигнуть царь, все более становилось его личным делом, в отношении которого их энтузиазм неуклонно таял.
Объяснение: