Наполеон не хотел побеждать с крестьян и революции.
Жакерия - крупнейшее крестьянское восстание в истории средневековой Франции. Историк Е. В. Тарле писал об этой фразе так: "Даже ради борьбы с неприятельскими полчащами, он (Наполеон) не хотел звать на революцию".
Объяснение:
Франция снова переживала период сильнейшего возбуждения. В сущности, восстановление империи было совершено самим народом, хотя и с армии. Крестьяне и рабочие переходили на сторону Наполеона даже раньше солдат, потому что видели в его возвращении гарантию, что главные приобретения революции будут сохранены. Как-будто снова начиналась революция, возникали союзы и клубы «для защиты свободы», «для защиты прав человека», «для борьбы с инквизицией монахов и тиранией дворян» и т.д., и т.д. На улицах Парижа опять стали раздаваться звуки революционных песен и показались красные фригийские шапки. Газеты и брошюры заговорили революционным языком и даже появилась проповедь террора ради отечества. У многих действительно возникали опасения, что возобновятся революционные ужасы, и Наполеон мог с полным правом сказать тогда: «Мне стоит только сделать знак или даже просто только посмотреть сквозь пальцы, — и дворяне будут перебиты во всех провинциях. Но я не хочу быть королем Жакерии!»...
Наполеон не хотел побеждать с крестьян и революции.
Жакерия - крупнейшее крестьянское восстание в истории средневековой Франции. Историк Е. В. Тарле писал об этой фразе так: "Даже ради борьбы с неприятельскими полчащами, он (Наполеон) не хотел звать на революцию".
Объяснение:
Франция снова переживала период сильнейшего возбуждения. В сущности, восстановление империи было совершено самим народом, хотя и с армии. Крестьяне и рабочие переходили на сторону Наполеона даже раньше солдат, потому что видели в его возвращении гарантию, что главные приобретения революции будут сохранены. Как-будто снова начиналась революция, возникали союзы и клубы «для защиты свободы», «для защиты прав человека», «для борьбы с инквизицией монахов и тиранией дворян» и т.д., и т.д. На улицах Парижа опять стали раздаваться звуки революционных песен и показались красные фригийские шапки. Газеты и брошюры заговорили революционным языком и даже появилась проповедь террора ради отечества. У многих действительно возникали опасения, что возобновятся революционные ужасы, и Наполеон мог с полным правом сказать тогда: «Мне стоит только сделать знак или даже просто только посмотреть сквозь пальцы, — и дворяне будут перебиты во всех провинциях. Но я не хочу быть королем Жакерии!»...