Во-первых, не было бы известного петровского указа, согласно которому царь сам объявлял наследника. А по старым правилам после Ивана престол наследовала бы одна из дочерей, которых у царя было три: Екатерина, Анна, Прасковья. И даже если Екатерина по какой-то причине не стала царицей, то Анна так же, как в реальной истории, объявила наследником Ивана Антоновича. Судьба последнего сложилась бы иным образом (не был бы убит), и дальше Россией правили бы его потомки.
Во-вторых, никакой Северной войны со Швецией и никакого Петербурга бы не было. Россия не получила бы выход в Балтийское море, поскольку не стала воевать со Швецией. А последняя, в свою очередь, стала бы самым могущественным государством в Европе в XVIII веке, ведь к началу столетия абсолютно все предполагали именно такой исход, даже Великобритания с опаской глядела в сторону этого северного государства. При таком раскладе Россия могла бы заключить скорее союз со Швецией против Речи Посполитой, с которой постоянно конфликтовала в XVII веке, и сосредоточила бы свою внешнеполитическую деятельность на южном направлении (как изначально сделал Петр I в реальной истории). Как результат – либо разгром Крымского ханства и выход в Черное море уже в начале XVIII века, либо серьезные территориальные потери на южных границах. Наконец, не было бы никаких перемен в культуре и общественном строе. Все те же бородатые бояре, ориентирующиеся на традиционный жизненный уклад, все более тесное сплетение государства и Церкви (никакого Синода). И все большая внешняя изолированность России.
Во-первых, не было бы известного петровского указа, согласно которому царь сам объявлял наследника. А по старым правилам после Ивана престол наследовала бы одна из дочерей, которых у царя было три: Екатерина, Анна, Прасковья. И даже если Екатерина по какой-то причине не стала царицей, то Анна так же, как в реальной истории, объявила наследником Ивана Антоновича. Судьба последнего сложилась бы иным образом (не был бы убит), и дальше Россией правили бы его потомки.
Во-вторых, никакой Северной войны со Швецией и никакого Петербурга бы не было. Россия не получила бы выход в Балтийское море, поскольку не стала воевать со Швецией. А последняя, в свою очередь, стала бы самым могущественным государством в Европе в XVIII веке, ведь к началу столетия абсолютно все предполагали именно такой исход, даже Великобритания с опаской глядела в сторону этого северного государства. При таком раскладе Россия могла бы заключить скорее союз со Швецией против Речи Посполитой, с которой постоянно конфликтовала в XVII веке, и сосредоточила бы свою внешнеполитическую деятельность на южном направлении (как изначально сделал Петр I в реальной истории). Как результат – либо разгром Крымского ханства и выход в Черное море уже в начале XVIII века, либо серьезные территориальные потери на южных границах. Наконец, не было бы никаких перемен в культуре и общественном строе. Все те же бородатые бояре, ориентирующиеся на традиционный жизненный уклад, все более тесное сплетение государства и Церкви (никакого Синода). И все большая внешняя изолированность России.