Уже в детстве Ф. отличался серьезностью и интересом к тому, что имеет практическое значение. Еще молодым Ф. стал заниматься государственными делами и стремился занять руководящую роль в Афинах. После Марафонской битвы он, как говорили, не спал по ночам и на вопрос друзей сказал, что "слава Мильтиада не дает ему спать". Ф. вскоре столкнулся с Аристидом, пользовавшимся тогда большим влиянием в Афинах. Последующая совместная деятельность их заставляет думать, что их разделяло не различие в политических программах, а личное соперничество, различие характеров и действия. Свидетельство Плутарха, что Аристид держался аристократической, а Ф. - демократической партии, не выдерживает критики, ввиду того, что мы знаем о деятельности Аристида из Аристотелевой "Афинской политики": они оба были убежденными демократами. Характеры их, действительно, были несходны. Ф., поставив себе известную цель, не задумывался над средствами к ее достижению, хотя бы они были несовместимы с требованиями морали; он был сухим и трезвым человеком бисмарковского закала, чуждым тому, что Наполеон называл "идеологией".
Уже в детстве Ф. отличался серьезностью и интересом к тому, что имеет практическое значение. Еще молодым Ф. стал заниматься государственными делами и стремился занять руководящую роль в Афинах. После Марафонской битвы он, как говорили, не спал по ночам и на вопрос друзей сказал, что "слава Мильтиада не дает ему спать". Ф. вскоре столкнулся с Аристидом, пользовавшимся тогда большим влиянием в Афинах. Последующая совместная деятельность их заставляет думать, что их разделяло не различие в политических программах, а личное соперничество, различие характеров и действия. Свидетельство Плутарха, что Аристид держался аристократической, а Ф. - демократической партии, не выдерживает критики, ввиду того, что мы знаем о деятельности Аристида из Аристотелевой "Афинской политики": они оба были убежденными демократами. Характеры их, действительно, были несходны. Ф., поставив себе известную цель, не задумывался над средствами к ее достижению, хотя бы они были несовместимы с требованиями морали; он был сухим и трезвым человеком бисмарковского закала, чуждым тому, что Наполеон называл "идеологией".