фараон сидел на своем богато украшенном троне и смотрел куда то вдаль. казалось, его совсем не интересует то, что происходит в зале.
люди приходили, представая перед правителем склонялись до самой земли, а он только едва заметным движением руки позволял им встать и озвучить свою просьбу.
люди уходили, а фараон продолжал смотреть невидящим взором поверх одеяний вельмож. фараон явно скучал. каждый его день был похож на предыдущий: все вокруг ублажали и угождали фараону, при этом боялись его и ненавидели.
маленький толстый вельможа, прихрамывая направился в центр зала, для того чтобы доложить фараону о том, что каналы для полива полей на северных границах, что строились под его руководством уже готовы. несмотря на то, что новость была хорошая, человечек заметно нервничал и обливался потом. выходя в зал, он чуть не споткнулся о толстый, расшитый письменами во славу правителя ковер, на котором сидел слуга, но вовремя собрался и не упал. подходить к фараону близко было запрещено всем, кроме ближайших членов семьи и доверенных слуг, поэтому вельможа остановился в десятке метров от трона и завороженно замер.
строгие правила обязывали каждого, явившегося к своему сияющему правителю на поклон, тут же пасть на колени и не подниматься пока сам правитель великодушно не позволит это сделать. но вельможа словно оцепенел. фараон поражал своим великолепием. во истину царская осанка, богатые одежды и украшенный драгоценностями трон делал его похожим на одного из богов.
в зале стояла звенящая тишина, прерываемая лишь тихим потрескиванием огня, освещающего помещение. фараон внезапно опустил глаза на вельможу. стоять перед фараоном, вот так - без разрешения – было смертельной глупостью. воины, следящие за порядком, уже сделали шаг к вельможе, чтобы приструнить наглеца, смеющего оказывать неуважение правителю. но фараон жестом остановил их.
вельможа вдруг встрепенулся и прямо с места пал на колени. не рассчитав движений, он даже ударился лбом об пол, от чего у него полетели искры из глаз, а в ушах зазвенело. теперь его жизнь висела на волоске. все зависело от того, что скажет фараон. а правитель лишь дал ему знак подняться и говорить.
маленький человечек встал и достал из сумки папирус, весь исписанный цифрами. он рассказал фараону об успехах в налаживании мелиорации, о том, что новым каналам, несущим воду в пустынные земли, богатый урожай маиса можно будет ждать уже через 3 года.
фараон молчал. нервы вельможи были на пределе. правитель мог сделать с ним все что душа пожелает, ведь вельможа перед ним никто. лицо вельможи, сначала красное, теперь побелело. казалось от ужаса он сию же секунду упадет замертво. но тут, фараон подозвал слугу, тихо сказал что-то, чего вельможа расслышать не мог и дал знак, что вельможе пора удалиться. несчастный не знал что делать, на выходе из зала с ним могло случиться что угодно. и он боялся, что за его оплошность его сегодня же отдадут на растерзание диким зверям.
постояв еще пару секунд он развернулся и на трясущихся ногах побрел вон.
к его удивлению на выходе из зала ничего не произошло. его пропустили дальше по коридору, а потом слуга проводил его до выхода.
только прибыв домой вельможа узнал, что фараон остался доволен его работой и ему в награду большой дом с красивым садом.
Кконцу 1870 г. все итальянские земли были объединены в рамках централизованного государства. в плане государственного устройства единая италия была конституционной монархией во главе с королем виктором-эммануилом ii (1820 – 1878). объединение италии ускорило эволюцию ее в буржуазном направлении. уничтожение внутренних таможенных барьеров и введение единой денежной системы способствовало оживлению товарооборота между отдельными областями страны. особенно важное значение в этом плане имело широко развернувшееся железнодорожное строительство. к 1900 г. общая протяженность железных дорог достигла почти 16 тыс. км. на этом их строительство в италии практически завершилось, поскольку потребности в прокладке новых линий уже не было. при нехватке в италии собственных денежных средств значительным был их приток из-за границы. с участием сначала французского и , а позже германского капитала создавалась итальянская банковская система. частный капитал, вкладывавшийся в строительство железных дорог, в 60-е годы также был преимущественно иностранного происхождения. расширению рынка до общенациональных масштабов и развитию новых средств сообщения ускорилось отделение промышленности от земледелия и переход от ремесла и мануфактуры к фабрике. но фабричное машинное производство стало господствующим не ранее конца xix в.взятие рима (сентябрь — октябрь 1870 г.)[121] открывает новую эру в современной италии: оно знаменует конец борьбы за освобождение, волновавшей страну с 1859 года, и кладет начало борьбе за организацию, которой она непрестанно с тех пор была поглощена. несколько недель спустя (5 декабря), открывая во флоренции сессию парламента, виктор-эммануил в следующих словах резюмировал достигнутые результаты и цель, к которой предстояло стремиться: «италия свободна и едина; отныне только от нас зависит сделать ее великой и счастливой». в этих немногих словах заключалась целая правительственная программа: дать стране хозяйственное благополучие и духовное единство, отличающие великие народы, а государству — то влияние во внешней политике и ту материальную силу, которые присущи великим державам. вот двойная , которую король ставил перед своими министрами. большинство из них впадало в ту ошибку, что обращало внимание лишь на одну сторону ; стремясь поднять свое отечество на одинаковую с другими европейскими монархиями ступень политического значения, они всячески старались завести у себя точно такие же учреждения, во всем походить на эти страны: иметь грозную армию и грозный флот, заключать внушительные союзы, приобретать обширные колониальные владения, ввести широкое избирательное право, возбудить деятельную парламентскую жизнь, установить централизованную администрацию и штат многочисленных чиновников. министры часто забывали, что их реформы, слишком дорогие для бедной страны и слишком решительные для юного еще народа, неминуемо должны были повлечь за собой расстройство финансов и возбуждение умов. это честолюбивое стремление, красной нитью проходившее через dсю их политику и объяснявшее ее неудовлетворительность, мы встречаем, хотя и в различной форме, у всех министров; оно намечается во время господства правой (1870–1876), вполне определенно проявляется во время господства левой (1876'—1887) и достигает предельного своего выражения, когда власть находится в руках криспи[122].
фараон сидел на своем богато украшенном троне и смотрел куда то вдаль. казалось, его совсем не интересует то, что происходит в зале.
люди приходили, представая перед правителем склонялись до самой земли, а он только едва заметным движением руки позволял им встать и озвучить свою просьбу.
люди уходили, а фараон продолжал смотреть невидящим взором поверх одеяний вельмож. фараон явно скучал. каждый его день был похож на предыдущий: все вокруг ублажали и угождали фараону, при этом боялись его и ненавидели.
маленький толстый вельможа, прихрамывая направился в центр зала, для того чтобы доложить фараону о том, что каналы для полива полей на северных границах, что строились под его руководством уже готовы. несмотря на то, что новость была хорошая, человечек заметно нервничал и обливался потом. выходя в зал, он чуть не споткнулся о толстый, расшитый письменами во славу правителя ковер, на котором сидел слуга, но вовремя собрался и не упал. подходить к фараону близко было запрещено всем, кроме ближайших членов семьи и доверенных слуг, поэтому вельможа остановился в десятке метров от трона и завороженно замер.
строгие правила обязывали каждого, явившегося к своему сияющему правителю на поклон, тут же пасть на колени и не подниматься пока сам правитель великодушно не позволит это сделать. но вельможа словно оцепенел. фараон поражал своим великолепием. во истину царская осанка, богатые одежды и украшенный драгоценностями трон делал его похожим на одного из богов.
в зале стояла звенящая тишина, прерываемая лишь тихим потрескиванием огня, освещающего помещение. фараон внезапно опустил глаза на вельможу. стоять перед фараоном, вот так - без разрешения – было смертельной глупостью. воины, следящие за порядком, уже сделали шаг к вельможе, чтобы приструнить наглеца, смеющего оказывать неуважение правителю. но фараон жестом остановил их.
вельможа вдруг встрепенулся и прямо с места пал на колени. не рассчитав движений, он даже ударился лбом об пол, от чего у него полетели искры из глаз, а в ушах зазвенело. теперь его жизнь висела на волоске. все зависело от того, что скажет фараон. а правитель лишь дал ему знак подняться и говорить.
маленький человечек встал и достал из сумки папирус, весь исписанный цифрами. он рассказал фараону об успехах в налаживании мелиорации, о том, что новым каналам, несущим воду в пустынные земли, богатый урожай маиса можно будет ждать уже через 3 года.
фараон молчал. нервы вельможи были на пределе. правитель мог сделать с ним все что душа пожелает, ведь вельможа перед ним никто. лицо вельможи, сначала красное, теперь побелело. казалось от ужаса он сию же секунду упадет замертво. но тут, фараон подозвал слугу, тихо сказал что-то, чего вельможа расслышать не мог и дал знак, что вельможе пора удалиться. несчастный не знал что делать, на выходе из зала с ним могло случиться что угодно. и он боялся, что за его оплошность его сегодня же отдадут на растерзание диким зверям.
постояв еще пару секунд он развернулся и на трясущихся ногах побрел вон.
к его удивлению на выходе из зала ничего не произошло. его пропустили дальше по коридору, а потом слуга проводил его до выхода.
только прибыв домой вельможа узнал, что фараон остался доволен его работой и ему в награду большой дом с красивым садом.