"Далеко ушли едва ли Мы от тех, что попирали Пяткой ледниковые холмы. Тот, кто лучший лук носил, - Всех других поработил, Точно так же, как сегодня мы. Тот, кто первый в их роду Мамонта убил на льду, Стал хозяином звериных троп. Он украл чужой челнок, Он сожрал чужой чеснок, Умер - и зацапал лучший гроб. А когда какой-то гость Изукрасил резьбой кость - Эту кость у гостя выкрал он, Отдал вице-королю, И король сказал: "Хвалю!" Был уже тогда такой закон. Как у нас - все шито-крыто, Жулики и фавориты Ели из казенного корыта. И секрет, что был закрыт У подножья пирамид, Только в том и состоит, Что подрядчик, хотя он Уважал весьма закон, Облегчил Хеопса на мильон. А Иосиф тоже был Жуликом по мере сил. Зря, что ль, провиантом ведал он? Так что все, что я спою Вам про Индию мою, Тыщу лет не удивляет никого - Так уж сделан человек. Ныне, присно и вовек Царствует над миром воровство."
"Далеко ушли едва ли
Мы от тех, что попирали
Пяткой ледниковые холмы.
Тот, кто лучший лук носил, -
Всех других поработил,
Точно так же, как сегодня мы.
Тот, кто первый в их роду
Мамонта убил на льду,
Стал хозяином звериных троп.
Он украл чужой челнок,
Он сожрал чужой чеснок,
Умер - и зацапал лучший гроб.
А когда какой-то гость
Изукрасил резьбой кость -
Эту кость у гостя выкрал он,
Отдал вице-королю,
И король сказал: "Хвалю!"
Был уже тогда такой закон.
Как у нас - все шито-крыто,
Жулики и фавориты
Ели из казенного корыта.
И секрет, что был закрыт
У подножья пирамид,
Только в том и состоит,
Что подрядчик, хотя он
Уважал весьма закон,
Облегчил Хеопса на мильон.
А Иосиф тоже был
Жуликом по мере сил.
Зря, что ль, провиантом ведал он?
Так что все, что я спою
Вам про Индию мою,
Тыщу лет не удивляет никого -
Так уж сделан человек.
Ныне, присно и вовек
Царствует над миром воровство."