Так историк А. Полунов характеризует деятельность Александра III как «решительный прорыв в Как полагает исследователь, мероприятия императора наносили удар по принципам либеральных реформ 60-70-х гг. XIX в.: фактическое уничтожение мирового суда с принятием закона о земских начальниках нарушало разделение властей; земские контрреформы и мероприятия в области образования существенно препятствовали реализации принципа всесословности; административный контроль над прессой, земским и городским самоуправлением ограничивал и без того слабую российскую демократию.
«Мероприятия 1880-х – начала 90-х годов, – подводит итог А. Полунов, – были попыткой вернуться в восстановить многие из дореформенных принципов. Поэтому представляется, что термин «контрреформы» имеет право на существование».
Противоположной точки зрения придерживается историк А.Н. Боханов. Он, прежде всего, отмечает экономические успехи царствования Александра III – строительство Закаспийской железной дороги и Транссибирской магистрали, развитие системы кредита, хозяйственное освоение Средней Азии, Донбасса, Баку, реформы Н.Х. Бунге и И.А. Вышнеградского, ставшие основой бурной промышленной модернизации России в начале XX в.
«Я думаю, – отмечает А.Н. Боханов, – что, говоря о царствовании Александра III, уместно говорить не о «контрреформах», а о корректировке государственного курса. Дело, конечно же, не в том, что император механически хотел вернуться назад, а в том, что политика 60-х годов слишком «забежала вперед», что осознал уже и Александр II. Будучи еще цесаревичем, Александр III видел разброд и шатания правящих кругов в конце 70-х годов, глубоко переживал бес власти в борьбе с кровавым террором радикалов. Он был русским человеком, русским по строю своих мыслей и чувств, считая, что сильная государственная власть есть благо для страны… Став императором, Александр III сразу же занял твердую и ясную позицию, вызвавшую энтузиазм и поддержку многих».
Так историк А. Полунов характеризует деятельность Александра III как «решительный прорыв в Как полагает исследователь, мероприятия императора наносили удар по принципам либеральных реформ 60-70-х гг. XIX в.: фактическое уничтожение мирового суда с принятием закона о земских начальниках нарушало разделение властей; земские контрреформы и мероприятия в области образования существенно препятствовали реализации принципа всесословности; административный контроль над прессой, земским и городским самоуправлением ограничивал и без того слабую российскую демократию.
«Мероприятия 1880-х – начала 90-х годов, – подводит итог А. Полунов, – были попыткой вернуться в восстановить многие из дореформенных принципов. Поэтому представляется, что термин «контрреформы» имеет право на существование».
Противоположной точки зрения придерживается историк А.Н. Боханов. Он, прежде всего, отмечает экономические успехи царствования Александра III – строительство Закаспийской железной дороги и Транссибирской магистрали, развитие системы кредита, хозяйственное освоение Средней Азии, Донбасса, Баку, реформы Н.Х. Бунге и И.А. Вышнеградского, ставшие основой бурной промышленной модернизации России в начале XX в.
«Я думаю, – отмечает А.Н. Боханов, – что, говоря о царствовании Александра III, уместно говорить не о «контрреформах», а о корректировке государственного курса. Дело, конечно же, не в том, что император механически хотел вернуться назад, а в том, что политика 60-х годов слишком «забежала вперед», что осознал уже и Александр II. Будучи еще цесаревичем, Александр III видел разброд и шатания правящих кругов в конце 70-х годов, глубоко переживал бес власти в борьбе с кровавым террором радикалов. Он был русским человеком, русским по строю своих мыслей и чувств, считая, что сильная государственная власть есть благо для страны… Став императором, Александр III сразу же занял твердую и ясную позицию, вызвавшую энтузиазм и поддержку многих».