Все мы сейчас живём в обществе потребления. Каждый человек в этом обществе – частица огромной потребительской массы, которая, если задуматься, по сути своей однородна. Я далёк от тупого оптимизма по поводу общества потребления, по поводу его гуманности и тех перспектив, которые оно может предоставить для самоосуществления человека, для осуществления его жизненного проекта. В обществе потребления, конечно же, существуют механизмы подчинения и отчуждения личности, - не только в процессе производства, но и в самом процессе потребления. Однако волей-неволей, как всегда с запозданием в сравнении с Западом, мы оказались вовлечены в социально-экономический строй этого общества. Это - факт, который бессмысленно игнорировать. Как известно, реклама движет торговлей, но в обществе потребления реклама сама давно уже стала предметом потребления. Несмотря на высокую степень аллегоричности рекламных образов и слов, мы всё же верим рекламе - не столько в то, что она нам говорит и показывает, сколько в сам факт её существования. Известный французский социолог, культуролог Жан Бодрийяр, одна из явных тенденций работ которого – развитие марксистской критики буржуазного общества (кстати сказать, инициаторами «студенческой революции» во Франции в 1968 году были студенты Нантерского университета, того самого, в котором преподавал социологию Жан Бодрийяр), называл воздействия рекламы «логикой Деда Мороза». Мы «верим» рекламе подобно ребёнку, верящему в Деда Мороза.
«Демонстрация» товара вообще-то никого ни в чём не убеждает. И однако же, не «веря» в этот товар, я верю рекламе, которая пытается заставить меня в него поверить. Таков феномен Деда Мороза: дети ведь тоже не очень-то задаются вопросом, существует ли он на самом деле, и не устанавливают причинно-следственную связь между его существованием и получаемыми ими подарками; вера в Деда Мороза – это рационализирующая выдумка, позволяющая ребёнку во втором детстве сохранить волшебную связь с родительскими (а именно материнскими) дарами, которая была у него в первом детстве… В таком вымысле нет ничего надуманного, он основан на обоюдном интересе обеих сторон поддерживать подобные отношения. Дед Мороз здесь не важен, и ребёнок верит в него именно потому, что по сути он не важен. Через посредство этой фигуры, этой выдумки, этого алиби – в которое он будет верить даже тогда, когда верить перестанет, - он усваивает игру в чудесную родительскую заботу и старания родителей сказке. Подарки Деда мороза лишь скрепляют собой это соглашение» .
Планшет, автомобиль – больше, чем они сами. Купивший их должен почувствовать себя причастным современному индустриальному обществу, цель которого – доставить ему удовольствие, удовлетворить его потребности и желания. Общество потребления предлагает нам не просто материальные блага, но и показывает, что с материнской теплотой заботится о нас, нашем комфорте, наших волосах, зубах, нашей потребности в общении.
При этом не столь существенно, что удовлетворение и удовольствие, предоставляемые рекламой, - лишь воображаемые. Но, согласитесь, реклама делает явным весь этот арсенал воображаемого, владеющего человеком, придаёт ему некую реальность, реализует его. Если в рекламе вы видите нечто возбуждающе-сексуальное, то, конечно, не сам этот образ будет причиной вашей покупки или, наоборот, отказа. Можно сколько угодно спорить о статусе бессознательного: существует ли оно, и где оно существует, но невозможно спорить с существованием в сознании самого механизма вытеснения, сублимации и переноса. Когда мы смотрим на явно эротическое изображение в рекламе (даже в рекламе, казалось бы, далёкой от эротики организации – банка) весь этот механизм, в силу осознания эротики, срабатывает мгновенно, и мы не можем отрицать здесь явного воздействия нашей же собственной психической реакции на нас самих. Мягко говоря, ненормально сексуально желать автомобиль, но это желание может быть успешно перенесено на него с рекламного образа: сила, мощь, скорость, обтекаемые формы и т. д..
Можно ли представить наше современное общество, общество потребления, без рекламы? Представьте себе автомобиль, не имеющий марки, какого-либо рекламного образа (имиджа), и всё станет ясно. В конце-концов, представьте себе, что рекламы больше нет. Это похоже на ситуацию, когда у вас есть деньги и желания, но ваши желания никому не интересны, и вам больше ничего не предлагают. Но есть и другая сторона дела. Веря рекламе, в смысле самого факта её существования, человек непроизвольно усваивает правила игры в обществе, в котором он живёт.
Возвышение и сила Ассирийской державы состояли в наличии хорошо обученной и хорошо оснащенной армии железным оружием, боевыми колесницами, конницей – как составной частью войска, строительными войсками, стенобитными таранами и т.д.
Слабость Ассирийской державы заключалась в том, что все завоеванные ей государства не собирались мириться со своей участью. Они все мечтали отделиться от Ассирийской державы, заключали союзы против нее. В итоге, в 612 г. до н.э. вавилоняне и мидийцы захватили Ниневию – столицу Ассирии. Великая Военная Держава прекратила свое существование.
В обществе потребления, конечно же, существуют механизмы подчинения и отчуждения личности, - не только в процессе производства, но и в самом процессе потребления. Однако волей-неволей, как всегда с запозданием в сравнении с Западом, мы оказались вовлечены в социально-экономический строй этого общества. Это - факт, который бессмысленно игнорировать.
Как известно, реклама движет торговлей, но в обществе потребления реклама сама давно уже стала предметом потребления. Несмотря на высокую степень аллегоричности рекламных образов и слов, мы всё же верим рекламе - не столько в то, что она нам говорит и показывает, сколько в сам факт её существования. Известный французский социолог, культуролог Жан Бодрийяр, одна из явных тенденций работ которого – развитие марксистской критики буржуазного общества (кстати сказать, инициаторами «студенческой революции» во Франции в 1968 году были студенты Нантерского университета, того самого, в котором преподавал социологию Жан Бодрийяр), называл воздействия рекламы «логикой Деда Мороза». Мы «верим» рекламе подобно ребёнку, верящему в Деда Мороза.
«Демонстрация» товара вообще-то никого ни в чём не убеждает. И однако же, не «веря» в этот товар, я верю рекламе, которая пытается заставить меня в него поверить. Таков феномен Деда Мороза: дети ведь тоже не очень-то задаются вопросом, существует ли он на самом деле, и не устанавливают причинно-следственную связь между его существованием и получаемыми ими подарками; вера в Деда Мороза – это рационализирующая выдумка, позволяющая ребёнку во втором детстве сохранить волшебную связь с родительскими (а именно материнскими) дарами, которая была у него в первом детстве…
В таком вымысле нет ничего надуманного, он основан на обоюдном интересе обеих сторон поддерживать подобные отношения. Дед Мороз здесь не важен, и ребёнок верит в него именно потому, что по сути он не важен. Через посредство этой фигуры, этой выдумки, этого алиби – в которое он будет верить даже тогда, когда верить перестанет, - он усваивает игру в чудесную родительскую заботу и старания родителей сказке. Подарки Деда мороза лишь скрепляют собой это соглашение» .
Планшет, автомобиль – больше, чем они сами. Купивший их должен почувствовать себя причастным современному индустриальному обществу, цель которого – доставить ему удовольствие, удовлетворить его потребности и желания. Общество потребления предлагает нам не просто материальные блага, но и показывает, что с материнской теплотой заботится о нас, нашем комфорте, наших волосах, зубах, нашей потребности в общении.
При этом не столь существенно, что удовлетворение и удовольствие, предоставляемые рекламой, - лишь воображаемые. Но, согласитесь, реклама делает явным весь этот арсенал воображаемого, владеющего человеком, придаёт ему некую реальность, реализует его. Если в рекламе вы видите нечто возбуждающе-сексуальное, то, конечно, не сам этот образ будет причиной вашей покупки или, наоборот, отказа.
Можно сколько угодно спорить о статусе бессознательного: существует ли оно, и где оно существует, но невозможно спорить с существованием в сознании самого механизма вытеснения, сублимации и переноса. Когда мы смотрим на явно эротическое изображение в рекламе (даже в рекламе, казалось бы, далёкой от эротики организации – банка) весь этот механизм, в силу осознания эротики, срабатывает мгновенно, и мы не можем отрицать здесь явного воздействия нашей же собственной психической реакции на нас самих. Мягко говоря, ненормально сексуально желать автомобиль, но это желание может быть успешно перенесено на него с рекламного образа: сила, мощь, скорость, обтекаемые формы и т. д..
Можно ли представить наше современное общество, общество потребления, без рекламы?
Представьте себе автомобиль, не имеющий марки, какого-либо рекламного образа (имиджа), и всё станет ясно. В конце-концов, представьте себе, что рекламы больше нет. Это похоже на ситуацию, когда у вас есть деньги и желания, но ваши желания никому не интересны, и вам больше ничего не предлагают.
Но есть и другая сторона дела. Веря рекламе, в смысле самого факта её существования, человек непроизвольно усваивает правила игры в обществе, в котором он живёт.
Возвышение и сила Ассирийской державы состояли в наличии хорошо обученной и хорошо оснащенной армии железным оружием, боевыми колесницами, конницей – как составной частью войска, строительными войсками, стенобитными таранами и т.д.
Слабость Ассирийской державы заключалась в том, что все завоеванные ей государства не собирались мириться со своей участью. Они все мечтали отделиться от Ассирийской державы, заключали союзы против нее. В итоге, в 612 г. до н.э. вавилоняне и мидийцы захватили Ниневию – столицу Ассирии. Великая Военная Держава прекратила свое существование.