Консул США в Буэнос-Айресе (Аргентина) К. Родни в очередном служебном донесении (1818) писал, что освободительная революция «пробудила доселе долго дремавший дух страны… Заметно возросло общее количество общественных идей… Всюду циркулируют газеты и манифесты». Даже крестьяне, продолжал Родни, которые прежде не интересовались ничем, кроме своего хозяйства, приехав в город, сразу же покупают газеты. А если они неграмотны, то первого встречного прочитать им самое главное.
Подумайте, почему общественная активность народа пробудилась во время революции. Почему этого не происходило во время испанского колониального господства?
В. Брюсов писал: "Где нет тайности в чувстве, нет искусства. Для кого все в мире просто, понятно, постижимо, тот не может быть художником" ("Ключи тайн"). Ключом же к тайне является символ.
В отличие от предшественников – реалистов – символисты отказались от слов в их прямых значениях, то есть, говоря словами З. Гиппиус, от слов "здешних", и обратились к лексике отвлеченной, "нездешней" – к символам. Одной из особенностей поэзии символистов является интерес к мистическому содержанию слов. "Символика говорит исполненным намеков и недомолвок, неясным голосом сирены или глухим голосом сибиллы, вызывающим предчувствие" (К. Бальмонт "Элементарные слова о символической поэзии", 1900).
Символы призваны проникнуть в суть скрытых явлений, проникнуть из мира бытового в мир бытийный. По определению Вяч. Иванова, символы – это "знаки иной действительности". Символ увеличивает, расширяет смысл каждого слова, всего текста. Символ у символистов – не отражение, а знак иной действительности, он связывает земное, эмпирическое с мирами трансцендентными, с глубинами духа и души, с вечным. Символ многосмыслен, неопределенен и потому теснее связан с областью тайного.
У символа же значений всегда много, мы улавливаем только некоторые из них. Вяч. Иванов писал о том, что символ не только "многолик и многозначен", но еще и "всегда темен в последней глубине". То есть сколько бы значений символического слова мы ни называли, в нем остается еще что-то, быть может, самое существенное.
О том, что скрывалось за исторической фразой Ельцина, рассказывает доктор исторических наук, заместитель директора Фонда Ельцина Евгений Волк:
— Эти слова были с удовольствием подхвачены руководствами автономий, а политические противники первого президента поспешили обвинить его в попытках развалить Российскую Федерацию. И те, и другие предпочли проигнорировать вторую часть ельцинской цитаты: «Но вы находитесь в центре России — и об этом нужно подумать». Почему же руководитель самой крупной республики в составе СССР призвал автономии к большей суверенизации? Думается, что Ельцин уже тогда понимал, что подлинной федерации не может быть без широких прав субъектов, ее составляющих. Иначе федеративное устройство будет пустой фразой, прикрывающей жесткую централизацию и диктат союзного руководства, как это было в Советском Союзе. Но были и другие причины, чрезвычайно важные в тактическом и даже стратегическом отношении.
Объяснение: