Так называется в нашей истории это несчастное время, когда у Русских не было государя, по всей справедливости называемого отцом народа, и поэтому они испытывали всю горесть сиротства и беззащитности! Оно продолжалось три года и заключало в себе столько бедствий, что я не знаю, с чего начать мой рассказ!
Сказать ли вам о том, что терпели бедные жители Смоленска во время продолжительной осады их города Польским королем? Сказать ли вам о той твердости, с которой они переносили свои страдания, о той неустрашимости, с которой около двух лет защищали свой город, и, наконец, о том геройстве, с которым знатнейшие из них решились лучше умереть, чем сдаться неприятелю. Для этого они затворились в одной из главных городских церквей, зажгли порох, лежавший в церковных подвалах, и взлетели на воздух на виду у удивленных Поляков! Показать ли вам на четырнадцать шатров, раскинутых в окрестностях Смоленска за версту от королевского стана? Эти шатры бедны, некрасивы.
И знаете ли вы, милые мои читатели, кто жил в этих бедных шатрах в глубокую, холодную осень? Не солдаты и офицеры, которые, привыкнув ко всем трудностям войны, легко перенесли бы холод и сырость октябрьских ночей, а знаменитые бояре, приехавшие к Сигизмунду послами от всего Московского народа, чтобы предложить Русский престол его шестнадцатилетнему сыну, Владиславу. Вы, видно, удивитесь такому предложению, друзья мои?
Да, положение наших бедных предков было так горестно, что для своего избавления от несчастий и от своего сильного врага Сигизмунда они не находили другого средства, как назвать своим государем его сына! До такого унижения довел их гетман Жолкевский, уже вошедший в Москву со всем своим войском. Однако Русские покорялись своей судьбе с той мыслью, что Польский королевич, принимая корону их царей, в то же время примет их веру и обычаи; и потому, чувствуя всю важность своего посольства, они выбрали для этого людей, самых выдающихся по уму, добродетелям и преданности Отечеству. Первые места занимали среди них Ростовский митрополит Филарет Никитич Романов и князь Василий Васильевич Голицын. Их свита состояла также из самых знатных дворян и духовенства; злые Поляки заставили их терпеть холод и даже голод в шатрах, разбросанных на Смоленских полях. Более восьми месяцев они их держали там и потом отправили пленниками в Польшу за то, что они не согласились отдать Россию без всяких условий во власть Польского короля. Ужасно было положение этих верных защитников Отечества, этих знаменитых страдальцев за честь Русского престола!
Оставим эту печальную картину. Но на чем же мы остановимся? Описать ли вам состояние Калуги, где в один день Тушинский злодей был убит, а у Марины родился сын, которого она назвала царевичем Иоанном Дмитриевичем! Говорить ли вам о новых замыслах этой презренной женщины, которая вскоре потом подружилась с дерзким атаманом Днепровских Казаков Заруцким и обвенчалась с ним с тем условием, чтобы он посадил на Московский престол ее маленького сына и от имени этого сына управлял бы вместе с ней государством? Представить ли вам южную часть нашего бедного Отечества, которую Крымцы опустошали набегами; Астрахань — где беспрестанно появлялись новые самозванцы; Новгород — где прежний знаменитый друг князя Михаила Скопина-Шуйского, генерал Делагарди, уже действовал как неприятель и, пользуясь всеобщим расстройством, заставлял не только Новгородцев, но и жителей многих других городов выбрать в цари принца Филиппа, сына Шведского короля? Или посмотреть нам, что делается в это ужасное время в самом сердце России, в ее столице — Москве? Итак, остановимся на ней! По крайней мере здесь мы можем отдохнуть! Здесь еще блестит слабая надежда на Как ни велики несчастья Москвитян, принужденных принять к себе гетмана Жолкевского со всем его войском, принужденных видеть собственными глазами весь ужас власти Поляков над их Отечеством, принужденных, наконец, присягнуть сыну Польского короля, но у них еще есть люди, которые несмотря на бурю, страшно бушующую вокруг них, еще осмеливаются мечтать о еще не боятся говорить и действовать за погибающую родину!
Междуцарствие от 1610 до 1613 года
Так называется в нашей истории это несчастное время, когда у Русских не было государя, по всей справедливости называемого отцом народа, и поэтому они испытывали всю горесть сиротства и беззащитности! Оно продолжалось три года и заключало в себе столько бедствий, что я не знаю, с чего начать мой рассказ!
Сказать ли вам о том, что терпели бедные жители Смоленска во время продолжительной осады их города Польским королем? Сказать ли вам о той твердости, с которой они переносили свои страдания, о той неустрашимости, с которой около двух лет защищали свой город, и, наконец, о том геройстве, с которым знатнейшие из них решились лучше умереть, чем сдаться неприятелю. Для этого они затворились в одной из главных городских церквей, зажгли порох, лежавший в церковных подвалах, и взлетели на воздух на виду у удивленных Поляков! Показать ли вам на четырнадцать шатров, раскинутых в окрестностях Смоленска за версту от королевского стана? Эти шатры бедны, некрасивы.
И знаете ли вы, милые мои читатели, кто жил в этих бедных шатрах в глубокую, холодную осень? Не солдаты и офицеры, которые, привыкнув ко всем трудностям войны, легко перенесли бы холод и сырость октябрьских ночей, а знаменитые бояре, приехавшие к Сигизмунду послами от всего Московского народа, чтобы предложить Русский престол его шестнадцатилетнему сыну, Владиславу. Вы, видно, удивитесь такому предложению, друзья мои?
Да, положение наших бедных предков было так горестно, что для своего избавления от несчастий и от своего сильного врага Сигизмунда они не находили другого средства, как назвать своим государем его сына! До такого унижения довел их гетман Жолкевский, уже вошедший в Москву со всем своим войском. Однако Русские покорялись своей судьбе с той мыслью, что Польский королевич, принимая корону их царей, в то же время примет их веру и обычаи; и потому, чувствуя всю важность своего посольства, они выбрали для этого людей, самых выдающихся по уму, добродетелям и преданности Отечеству. Первые места занимали среди них Ростовский митрополит Филарет Никитич Романов и князь Василий Васильевич Голицын. Их свита состояла также из самых знатных дворян и духовенства; злые Поляки заставили их терпеть холод и даже голод в шатрах, разбросанных на Смоленских полях. Более восьми месяцев они их держали там и потом отправили пленниками в Польшу за то, что они не согласились отдать Россию без всяких условий во власть Польского короля. Ужасно было положение этих верных защитников Отечества, этих знаменитых страдальцев за честь Русского престола!
Оставим эту печальную картину. Но на чем же мы остановимся? Описать ли вам состояние Калуги, где в один день Тушинский злодей был убит, а у Марины родился сын, которого она назвала царевичем Иоанном Дмитриевичем! Говорить ли вам о новых замыслах этой презренной женщины, которая вскоре потом подружилась с дерзким атаманом Днепровских Казаков Заруцким и обвенчалась с ним с тем условием, чтобы он посадил на Московский престол ее маленького сына и от имени этого сына управлял бы вместе с ней государством? Представить ли вам южную часть нашего бедного Отечества, которую Крымцы опустошали набегами; Астрахань — где беспрестанно появлялись новые самозванцы; Новгород — где прежний знаменитый друг князя Михаила Скопина-Шуйского, генерал Делагарди, уже действовал как неприятель и, пользуясь всеобщим расстройством, заставлял не только Новгородцев, но и жителей многих других городов выбрать в цари принца Филиппа, сына Шведского короля? Или посмотреть нам, что делается в это ужасное время в самом сердце России, в ее столице — Москве? Итак, остановимся на ней! По крайней мере здесь мы можем отдохнуть! Здесь еще блестит слабая надежда на Как ни велики несчастья Москвитян, принужденных принять к себе гетмана Жолкевского со всем его войском, принужденных видеть собственными глазами весь ужас власти Поляков над их Отечеством, принужденных, наконец, присягнуть сыну Польского короля, но у них еще есть люди, которые несмотря на бурю, страшно бушующую вокруг них, еще осмеливаются мечтать о еще не боятся говорить и действовать за погибающую родину!