Процесс модернизации в Европе происходил относительно быстро, невзирая ни на какие устои.
В Азии же, например в Японии - прогресс проходил в условиях полного соблюдения традиций.
Хоть ли азиатское развитие промышленности и уступало европейскому, но с учётом того, что шло при учёте соблюдения традиций - меняет многое.
Это касается конца XIX Века.
Начало же XIX знаменито тем, что страны "Первого Эшелона" уже имели преимущество, а страны "Второго Эшелона", только начинали развиваться.
Но в целом, развитие, а точнее его различие достигается именно в конце века.
Моя страна! Ты доказала
И мне и всем, что дух твой жив,
Когда, почуяв в теле жало,
Ты заметалась, застонала,
Вся — исступленье, вся — порыв!
О, страшен был твой недвижимый,
На смерть похожий, черный сон!
Но вдруг пронесся гул Цусимы,
Ты задрожала вся, и мнимый
Мертвец был громом пробужден.
Нет, не позор бесправной доли,
Не зов непризванных вождей,
Но жгучий стыд, но ярость боли
Тебя метнули к новой воле
И дали мощь руке твоей!
И как недужному, сквозь бреды,
Порой мелькают имена, —
Ты вспомнила восторг победы,
И то, о чем сказали деды:
Что ты великой быть — должна!
Пусть ветры вновь оледенили
Разбег апрельский бурных рек:
Их жизнь — во временной могиле,
Мы смеем верить скрытой силе,
Ждать мая, мая в этот век!
Процесс модернизации в Европе происходил относительно быстро, невзирая ни на какие устои.
В Азии же, например в Японии - прогресс проходил в условиях полного соблюдения традиций.
Хоть ли азиатское развитие промышленности и уступало европейскому, но с учётом того, что шло при учёте соблюдения традиций - меняет многое.
Это касается конца XIX Века.
Начало же XIX знаменито тем, что страны "Первого Эшелона" уже имели преимущество, а страны "Второго Эшелона", только начинали развиваться.
Но в целом, развитие, а точнее его различие достигается именно в конце века.
Моя страна! Ты доказала
И мне и всем, что дух твой жив,
Когда, почуяв в теле жало,
Ты заметалась, застонала,
Вся — исступленье, вся — порыв!
О, страшен был твой недвижимый,
На смерть похожий, черный сон!
Но вдруг пронесся гул Цусимы,
Ты задрожала вся, и мнимый
Мертвец был громом пробужден.
Нет, не позор бесправной доли,
Не зов непризванных вождей,
Но жгучий стыд, но ярость боли
Тебя метнули к новой воле
И дали мощь руке твоей!
И как недужному, сквозь бреды,
Порой мелькают имена, —
Ты вспомнила восторг победы,
И то, о чем сказали деды:
Что ты великой быть — должна!
Пусть ветры вновь оледенили
Разбег апрельский бурных рек:
Их жизнь — во временной могиле,
Мы смеем верить скрытой силе,
Ждать мая, мая в этот век!