Информационное общество выводит весь мир на новые информационные рубежи, когда невозможно скрыть обилие объективной информации и не учитывать это обилие в реальной науке. Публикации по истории отечественной педагогики, суммируемые – например - библиографическими указателями «Педагогическая библиография», «Литература по педагогическим наукам и народному образованию», почти без исключения начинают отечественной педагогики только с Х века нашей эры. В частности, эта позиция отразилась и в добротной работе М.И.Анисимова «Источники изучения истории педагогики в России» (М.,1991. – 196 с.). Такие кратко подходы имеют свои преимущества. Но объективны ли ученые при этом к сотням поколений своих пращуров-земляков, которые приносили славу нашему Отечеству задолго до нашей эры, в античности и в начале средних веков еще до деяний Ольги, Владимира и Ярослава Мудрого ?! Обстоятельны ли в необходимой для науки полноте информации ?! «Стоглав» в 1551 г., оценивая многовековые образовательно-педагогические достижения Руси, отмечал не только Новгород и Москву: « …И по иным (местам) многие училища бывали, грамоте – писати и пети и чести (считать или вести себя по чести: ) учили. Поэтому тогда и грамоте гораздых было много, и писцы, и певци, и чтеци славные были по всей (русской) земли…» Эта известная историкам оценка подтверждается многими данными о высоком уровне отечественной средневековой педагогики, а такой уровень возникал не на пустом месте. Явно в «грамоте гораздых много» бывало на отечественных землях и ранее средних веков, которые почему-то в нашей истории упорно (по ошибочной традиции) называют древними – древнерусские, древние архитектура, живопись, литература, древнейшие города (это-то о средневековых населенных пунктах). А в мировой истории «древность» (античность) завершилась падением Римской империи и активным развитием Византии в 1У – У веках нашей эры. И ярко проявляли себя в событиях той поры народы, выходившие с территории нашей страны. Усиленная христианизация Руси в период от Ольги (принявшей в Византии христианство, при ней на погостах появлялись церкви) до Ярослава Мудрого имела свои достижения и недостатки. Привычная до этого в отечественном письме глаголица заменялась кириллицей, близкой византийскому унциалу (официальному письму империи) и византийской культуре. Но устойчивые традиции многовекового «устного образования» замещались новыми – «книжными» (христианскими). При этом тексты на пергаментах, выполненные глаголицей, уничтожались. Отбивало у наших пращуров «глаголическую память» и иконоборчество УШ – 1Х веков, когда обилие рукописных книг со щедрыми иллюстрациями (изображениями людей и животных) оказывалось в огне. Суть реформ Владимира, проводимых с 988 г., очевидна. «Приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры (память о языческой вере кумиров, киммерийцев, гомеров – доскифского населения страны). И поставил церковь во имя святого Василий на холме (василиями-басилевсами называли древних скифских царей, а затем и императоров Византии), где стоял идол Перуна (заменял на Руси Зевса, который считался родоначальником и скифов)... И по другим городам стали ставить церкви и определять в них попов и проводить людей на крещение по всем городам и селам (такие попытки не раз были и за предшествующие века). Посылал он собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них; ибо не утвердились они еще в вере и плакали о них как о мертвых. Когда отданы были в учение книжное, то тем самым сбылось на Руси пророчество, гласившее : «В те дни услышат слова книжные, и ясен будет язык косноязычных». Не слышали они раньше учения книжного, но по божьему устроению и по милости своей помиловал их бог…» (Повести Древней Руси. Л.,1983. С.165). Здесь наши летописцы через десятки лет после событий явно лукавили.
Самым красивым городом Европы в 1700 г. был Лондон. Особое своеобразие и очарование ему придавали силуэты храмов, воздвигнутых архитектором Кристофером Реном. Среди церковных зданий выделялся собор Святого Павла, строительство которого в то время еще не было завершено. Оставалось возвести купол. Окончание работ затягивалось, и в народе в шутку стали говорить о медлительных людях: "Спешит, как строитель с ведром раствора на купол собора Святого Павла".
Главной водной артерией Великобритании, ее самой оживленной магистралью была река Темза, усеянная тысячами точек прогулочных, пассажирских и торговых судов.
Единственный Лондонский мост связывал северный и южный берега Темзы. Ниже по реке находился порт, в котором постоянно разгружались корабли, прибывшие со всех уголков земли с заморскими товарами.
Милые маленькие деревушки, расположенные в нескольких милях от центра города, Хампстед и Хайгет, были ярким контрастом с процветающей столицей. В эпоху, о которой идет речь, Лондон играл такую значительную роль в жизни королевства, как никогда ни ранее, ни позже. Здесь проживало не менее 530 тыс. человек, что составляло девятую часть населения всего государства, в то время как во втором по величине городе, Норидже, - лишь 30 тыс. жителей. Лондон как магнит притягивал людей разных сословий. Сюда стекались представители аристократии и дворянства, стремясь, чтобы их заметили при дворе. Они заседали в парламенте, улаживали свои дела в суде, развлекались, искали выгодные партии для своих детей, делали покупки... Лондон был настоящим раем для покупателей, он представлял собой огромный торговый центр, который мог удовлетворить любые запросы.
Главной водной артерией Великобритании, ее самой оживленной магистралью была река Темза, усеянная тысячами точек прогулочных, пассажирских и торговых судов.
Единственный Лондонский мост связывал северный и южный берега Темзы. Ниже по реке находился порт, в котором постоянно разгружались корабли, прибывшие со всех уголков земли с заморскими товарами.
Милые маленькие деревушки, расположенные в нескольких милях от центра города, Хампстед и Хайгет, были ярким контрастом с процветающей столицей. В эпоху, о которой идет речь, Лондон играл такую значительную роль в жизни королевства, как никогда ни ранее, ни позже. Здесь проживало не менее 530 тыс. человек, что составляло девятую часть населения всего государства, в то время как во втором по величине городе, Норидже, - лишь 30 тыс. жителей. Лондон как магнит притягивал людей разных сословий. Сюда стекались представители аристократии и дворянства, стремясь, чтобы их заметили при дворе. Они заседали в парламенте, улаживали свои дела в суде, развлекались, искали выгодные партии для своих детей, делали покупки... Лондон был настоящим раем для покупателей, он представлял собой огромный торговый центр, который мог удовлетворить любые запросы.