За всем тем и за всем порядком следить должна жена да наставляла бы слуг, и добром и лихом, а коли не понимают слова — и ударить не грех. А увидит муж, что непорядок у жены и у слуг, или не так все, как в книге этой изложено, сумел бы свою жену вразумлять да учить полезным советом; если внемлет и так все и делает, — любить и жаловать, но если жена науке этой, наставлению его не последует и того всего не исполняет, о чем в этой книге сказано, и сама ничего из сказанного не знает и слуг не учит, должен муж жену свою наказывать, наедине вразумлять ее страхом, а, наказав простить и приласкать, и любовью наставить и рассуждением, но при этом мужу на жену не гневаться, а жене на мужа — жить им всегда в любви и в согласии.
А слуг также, по вине смотря и по делу, учить и наказывать и раны возлагать, а наказав Госпоже же пристало за слуг просить во всем мужа рассудительно, тогда у слуг и надежда есть. Но если слову жены, или сына, или дочери слуга не внимает, наставление отвергает, не слушает и не боится их, и не делает того, чему муж, или отец и мать его учат, то плетью постегать, по вине смотря, да не перед людьми, наедине поучить, поучив же, поговори с ним и но никогда не гневаться вам друг на друга. Ни за какую вину ни по уху, ни по лицу не бить, ни кулаком под сердце, ни пинком, ни посохом не колоть, ничем железным и деревянным не бить. Когда в сердцах или с кручины так бьют, многие беды от того случаются: слепота и глухота, и руку и ногу и палец вывихнут, наступают головные боли и боль зубная, а у беременных женщин и дети в утробе повреждаются.
В наказание бить плетью, — и разумно и больно, и страшно и здорово. Если же вина велика, и за ослушание и небрежение — рубашку снять и, за руки держа, плетью высечь, сколько нужно по вине смотря, да побив, поговорить по-доброму. И сделать все так, чтобы и гнева не было, и люди бы о том не слыхали, и жалобы бы о том не было. Да никогда бы не было брани, и побоев, и гнева на слуг по оговору из-за вражды без должного розыску. Если будет донос, или расскажет кто о неправедном, или свои у тебя подозрения, — виновного наедине допроси по-хорошему: искренне покается, без всякого лукавства — с милостью накажи, да прости, по вине смотря; но если в деле не виноват, оговорщикам уж не попустительствуй, и впредь вражды такой чтобы не было. А если по вине и по справедливому розыску виновный не кается и не плачется о грехе своем и о вине, тут уж наказание должно быть жестокое, чтобы был виновный в вине, а правый в правде, а всякому греху покаяние.
Время испанского средневековья было жестокой эпохой почти непрерывных войн реконкисты, кровавых междоусобиц, крестьянских восстаний. Начатое еще в VIII веке вестготско-романским населением Испании обратное отвоевание захваченных мусульманами земель получило название «реконкиста». Почти восьмисотлетняя борьба с маврами была не только цепью военных походов, но и широким колонизационным движением, связанным с закреплением и экономическим освоением отвоеванных территорий. Этот сложный, противоречивый, еще не в полной мере всесторонне изученный процесс определил особенности развития феодализма на Пиренейском полуострове, оказал влияние на уклад жизни народа, содействовал росту национального самосознания. Жестокие сражения, атмосфера военной напряженности, в которой развивалось испанское общество, не препятствовали интенсивному общению с завоевателями в области экономики и культуры.
Возникли особые группы населения: мосарабы (от искаженного арабского мустариб — арабизировавшийся), то есть христиане, жившие на территории, занятой маврами и сохранившие свою религию, законы и обычаи; с другой стороны, мудехары (от искаженного арабского мудаджжан — получившие разрешение остаться), то есть мусульмане, покорившиеся христианам, но также следовавшие своей религии и обычаям. Значительную группу населения в христианских и мусульманских городах составляли евреи. Народности Пиренейского полуострова оказались вовлеченными в орбиту высокой арабской культуры, многие особенности которой были затем восприняты испанским обществом. Это воздействие оказывалось непосредственнее в областях, не связанных в открытой форме с религиозными воззрениями: в архитектуре, музыке, танцах, орнаменте, костюмах, в некоторых бытовых навыках, в технике, медицине, астрономии. «Арабская культура и литература в средние века сыграли для испанского народа роль, отчасти аналогичную той, какую в эпоху Возрождения сыграла для всей Европы античность» А. А. Смирнов.
Еще в X веке арабская Испания превратилась в культурный центр не только мусульманского мира, но и Европы. Огромные успехи были достигнуты в области философии, медицины, поэзии, музыки, архитектуры, прикладного искусства. И в последующие века мавританская Испания оставалась главным очагом распространения в Европе великих произведений античной и арабской философской мысли, одним из тех мостов, которые соединяли духовную жизнь Востока и Запада.
Многовековая реконкиста закрепила раздробленность страны с четкой локализацией исторических областей. В XIII веке, называемом испанской историографией эпохой великих завоеваний, решающая роль принадлежала Кастилии — стране замков, занимающей пустынное плоскогорье Центральной Месеты; культура Кастилии тяготела к средневековой Франции, монахи и рыцари которой принимали участие в походах реконкисты, Королевство Арагон включало с XII века Каталонию, Валенсию и Балеарские острова. Даже внутри этого объединения все части были разными: суровый горный Арагон с его стойкими феодальными институтами и архаизмом традиций и процветающие приморские области Каталония и Валенсия, передовые торговые средиземноморские центры, обращенные к Лангедоку и Италии. В южной части полуострова, в Андалусии, открытой как бы своим фасадом к Африке, господствовала мавританская художественная цивилизация. Последним ее оплотом оставался Гранадский эмират.
Реконкиста привела к глубоким изменениям в социально-экономической, политической и духовной жизни народов Пиренейского полуострова. Захват воинственным дворянством и католической церковью большей части отвоеванной земли резко усилил могущество духовных и светских феодалов. Чрезвычайно возросло влияние церкви.
Но несмотря на ту огромную роль, которую играла церковь в процессе реконкисты, идейное влияние католицизма на жизнь испанского общества в ту пору было
За всем тем и за всем порядком следить должна жена да наставляла бы слуг, и добром и лихом, а коли не понимают слова — и ударить не грех. А увидит муж, что непорядок у жены и у слуг, или не так все, как в книге этой изложено, сумел бы свою жену вразумлять да учить полезным советом; если внемлет и так все и делает, — любить и жаловать, но если жена науке этой, наставлению его не последует и того всего не исполняет, о чем в этой книге сказано, и сама ничего из сказанного не знает и слуг не учит, должен муж жену свою наказывать, наедине вразумлять ее страхом, а, наказав простить и приласкать, и любовью наставить и рассуждением, но при этом мужу на жену не гневаться, а жене на мужа — жить им всегда в любви и в согласии.
А слуг также, по вине смотря и по делу, учить и наказывать и раны возлагать, а наказав Госпоже же пристало за слуг просить во всем мужа рассудительно, тогда у слуг и надежда есть. Но если слову жены, или сына, или дочери слуга не внимает, наставление отвергает, не слушает и не боится их, и не делает того, чему муж, или отец и мать его учат, то плетью постегать, по вине смотря, да не перед людьми, наедине поучить, поучив же, поговори с ним и но никогда не гневаться вам друг на друга. Ни за какую вину ни по уху, ни по лицу не бить, ни кулаком под сердце, ни пинком, ни посохом не колоть, ничем железным и деревянным не бить. Когда в сердцах или с кручины так бьют, многие беды от того случаются: слепота и глухота, и руку и ногу и палец вывихнут, наступают головные боли и боль зубная, а у беременных женщин и дети в утробе повреждаются.
В наказание бить плетью, — и разумно и больно, и страшно и здорово. Если же вина велика, и за ослушание и небрежение — рубашку снять и, за руки держа, плетью высечь, сколько нужно по вине смотря, да побив, поговорить по-доброму. И сделать все так, чтобы и гнева не было, и люди бы о том не слыхали, и жалобы бы о том не было. Да никогда бы не было брани, и побоев, и гнева на слуг по оговору из-за вражды без должного розыску. Если будет донос, или расскажет кто о неправедном, или свои у тебя подозрения, — виновного наедине допроси по-хорошему: искренне покается, без всякого лукавства — с милостью накажи, да прости, по вине смотря; но если в деле не виноват, оговорщикам уж не попустительствуй, и впредь вражды такой чтобы не было. А если по вине и по справедливому розыску виновный не кается и не плачется о грехе своем и о вине, тут уж наказание должно быть жестокое, чтобы был виновный в вине, а правый в правде, а всякому греху покаяние.
Возникли особые группы населения: мосарабы (от искаженного арабского мустариб — арабизировавшийся), то есть христиане, жившие на территории, занятой маврами и сохранившие свою религию, законы и обычаи; с другой стороны, мудехары (от искаженного арабского мудаджжан — получившие разрешение остаться), то есть мусульмане, покорившиеся христианам, но также следовавшие своей религии и обычаям. Значительную группу населения в христианских и мусульманских городах составляли евреи. Народности Пиренейского полуострова оказались вовлеченными в орбиту высокой арабской культуры, многие особенности которой были затем восприняты испанским обществом. Это воздействие оказывалось непосредственнее в областях, не связанных в открытой форме с религиозными воззрениями: в архитектуре, музыке, танцах, орнаменте, костюмах, в некоторых бытовых навыках, в технике, медицине, астрономии. «Арабская культура и литература в средние века сыграли для испанского народа роль, отчасти аналогичную той, какую в эпоху Возрождения сыграла для всей Европы античность» А. А. Смирнов.
Еще в X веке арабская Испания превратилась в культурный центр не только мусульманского мира, но и Европы. Огромные успехи были достигнуты в области философии, медицины, поэзии, музыки, архитектуры, прикладного искусства. И в последующие века мавританская Испания оставалась главным очагом распространения в Европе великих произведений античной и арабской философской мысли, одним из тех мостов, которые соединяли духовную жизнь Востока и Запада.
Многовековая реконкиста закрепила раздробленность страны с четкой локализацией исторических областей. В XIII веке, называемом испанской историографией эпохой великих завоеваний, решающая роль принадлежала Кастилии — стране замков, занимающей пустынное плоскогорье Центральной Месеты; культура Кастилии тяготела к средневековой Франции, монахи и рыцари которой принимали участие в походах реконкисты, Королевство Арагон включало с XII века Каталонию, Валенсию и Балеарские острова. Даже внутри этого объединения все части были разными: суровый горный Арагон с его стойкими феодальными институтами и архаизмом традиций и процветающие приморские области Каталония и Валенсия, передовые торговые средиземноморские центры, обращенные к Лангедоку и Италии. В южной части полуострова, в Андалусии, открытой как бы своим фасадом к Африке, господствовала мавританская художественная цивилизация. Последним ее оплотом оставался Гранадский эмират.
Реконкиста привела к глубоким изменениям в социально-экономической, политической и духовной жизни народов Пиренейского полуострова. Захват воинственным дворянством и католической церковью большей части отвоеванной земли резко усилил могущество духовных и светских феодалов. Чрезвычайно возросло влияние церкви.
Но несмотря на ту огромную роль, которую играла церковь в процессе реконкисты, идейное влияние католицизма на жизнь испанского общества в ту пору было