Как наследник римских цезарей, Юстиниан считал своей обязанностью воссоздать Римскую империю. Но вместе с этим он желал, чтобы в государстве был один закон и одна вера. «Единое государство, единый закон и единая церковь» – такова была краткая формула всей государственной деятельности Юстиниана. Исходя из принципа абсолютной власти, он полагал, что в хорошо устроенном государстве все должно было подлежать императорскому вниманию. Понимая, какое прекрасное орудие для правительства представляла собой церковь, он прилагал все усилия к тому, чтобы она находилась в его руках. Исследователями обсуждался вопрос о том, какие побуждения руководили Юстинианом в его церковной политике; в то время как одни склонялись к тому, что в последней политические мотивы стояли на первом плане, что религия была лишь прислужницей государства для государственных целей, [337] другие писали, что этот «второй Константин Великий за делами церкви готов был забывать свои прямые обязанности государственные». [338] Желая быть хозяином в церкви, Юстиниан не только стремился иметь в своих руках внутреннее управление и судьбу духовенства, не исключая самых высших его представителей, но и считал своим правом устанавливать среди своих подданных определенную догму. Какого религиозного направления придерживался император, такого же направления должны были придерживаться и его подданные. На основании вышеизложенного византийский император имел право регулировать быт духовенства, замещать по своему усмотрению высшие иерархические должности, выступать в качестве посредника и судьи в клире; он покровительствовал церкви в лице ее служителей постройке храмов, монастырей, умножению их привилегий; наконец, император устанавливал вероисповедное единство среди всех подданных империи, давал последним норму правоверного учения, участвовал в догматических спорах и давал заключительное решение по спорным догматическим вопросам. Подобная политика светского преобладания в религиозных и церковных делах, вплоть до тайников религиозных убеждений человека, особенно ярко проявленная Юстинианом, получила в истории название цезарепапизма, и этот император считается одним из наиболее типичных представителей цезарепапистического направления. [339] Глава государства был цезарем и папой, т. е. совмещал в своей особе всю полноту власти светской и духовной. Для историков, выдвигающих политическую сторону деятельности Юстиниана, главным мотивом его цезарепапизма было стремление обеспечить свою политическую власть, укрепить государство и найти для случайно доставшегося ему трона религиозную опору.
Как о столичном, так и о провинциальном дворянстве нельзя сказать ничего хорошего. Дворяне в столице следовали модным тенденциям, старались выглядеть так, как подобает в высшем обществе. Они считали, что их манеры говорят об их статусе в обществе, зато никто не мог похвастаться отменным образованием. Дворянин должен был уметь танцевать, а также разговаривать на смеси французского и родного языка. Хотя сами толком не владели родным языком. Вообще столичные дворяне стремились ко всему иностранному.
О провинциальном дворянстве тоже нельзя было сказать ничего хорошего. Если столичные дворяне посещали какие-то мероприятия и считались «сливками» общества, то в провинции дворяне скучно и лениво проживали свои жизни. Дворяне жили за счет крестьян, а сами старались не утруждать себя какими-либо занятиями.
Дворянское общество насквозь прогнило. Несмотря на то, что дворяне считались высшим сословием, они были настоящими паразитами на теле общества. Они не занимались ничем полезным, думали только о развлечениях и приятном времяпрепровождении. Можно сказать, что их жизнь была пустой и бессмысленной.
Церковная политика Юстиниана
Как наследник римских цезарей, Юстиниан считал своей обязанностью воссоздать Римскую империю. Но вместе с этим он желал, чтобы в государстве был один закон и одна вера. «Единое государство, единый закон и единая церковь» – такова была краткая формула всей государственной деятельности Юстиниана. Исходя из принципа абсолютной власти, он полагал, что в хорошо устроенном государстве все должно было подлежать императорскому вниманию. Понимая, какое прекрасное орудие для правительства представляла собой церковь, он прилагал все усилия к тому, чтобы она находилась в его руках. Исследователями обсуждался вопрос о том, какие побуждения руководили Юстинианом в его церковной политике; в то время как одни склонялись к тому, что в последней политические мотивы стояли на первом плане, что религия была лишь прислужницей государства для государственных целей, [337] другие писали, что этот «второй Константин Великий за делами церкви готов был забывать свои прямые обязанности государственные». [338] Желая быть хозяином в церкви, Юстиниан не только стремился иметь в своих руках внутреннее управление и судьбу духовенства, не исключая самых высших его представителей, но и считал своим правом устанавливать среди своих подданных определенную догму. Какого религиозного направления придерживался император, такого же направления должны были придерживаться и его подданные. На основании вышеизложенного византийский император имел право регулировать быт духовенства, замещать по своему усмотрению высшие иерархические должности, выступать в качестве посредника и судьи в клире; он покровительствовал церкви в лице ее служителей постройке храмов, монастырей, умножению их привилегий; наконец, император устанавливал вероисповедное единство среди всех подданных империи, давал последним норму правоверного учения, участвовал в догматических спорах и давал заключительное решение по спорным догматическим вопросам. Подобная политика светского преобладания в религиозных и церковных делах, вплоть до тайников религиозных убеждений человека, особенно ярко проявленная Юстинианом, получила в истории название цезарепапизма, и этот император считается одним из наиболее типичных представителей цезарепапистического направления. [339] Глава государства был цезарем и папой, т. е. совмещал в своей особе всю полноту власти светской и духовной. Для историков, выдвигающих политическую сторону деятельности Юстиниана, главным мотивом его цезарепапизма было стремление обеспечить свою политическую власть, укрепить государство и найти для случайно доставшегося ему трона религиозную опору.
Как о столичном, так и о провинциальном дворянстве нельзя сказать ничего хорошего. Дворяне в столице следовали модным тенденциям, старались выглядеть так, как подобает в высшем обществе. Они считали, что их манеры говорят об их статусе в обществе, зато никто не мог похвастаться отменным образованием. Дворянин должен был уметь танцевать, а также разговаривать на смеси французского и родного языка. Хотя сами толком не владели родным языком. Вообще столичные дворяне стремились ко всему иностранному.
О провинциальном дворянстве тоже нельзя было сказать ничего хорошего. Если столичные дворяне посещали какие-то мероприятия и считались «сливками» общества, то в провинции дворяне скучно и лениво проживали свои жизни. Дворяне жили за счет крестьян, а сами старались не утруждать себя какими-либо занятиями.
Дворянское общество насквозь прогнило. Несмотря на то, что дворяне считались высшим сословием, они были настоящими паразитами на теле общества. Они не занимались ничем полезным, думали только о развлечениях и приятном времяпрепровождении. Можно сказать, что их жизнь была пустой и бессмысленной.