Преодоление изначальной, первобытной изоляции микроскопических царств и племён Передней Азии, которые Ассирийская держава впервые объединила единой системой управления, не просто требуя уплаты дани, а назначая свою администрацию на завоёванные земли. Побочным продуктом политики централизации стало выдвижение идеи мирового господства (ассирийские правители называли себя царями "четырёх стран света"), создание системы государственной пропаганды, масштабного террора и ещё более масштабных депортаций, - всех тех приёмов, которыми завоеватели и диктаторы пользовались на протяжении веков.
Русские князья в первые годы после нашествия были заняты больше восстановлением своих разгромленных княжеств и распределением княжеских столов, чем проблемой установления каких-либо отношений с ушедшими за пределы русских земель завоевателями.
Видимо, полного единодушия в Северо-Восточной Руси по этому вопросу не было. Сильные и богатые города на северо-западной и западной окраинах, не подвергшиеся татарскому разгрому (Новгород, Псков, Полоцк, Минск, Витебск, Смоленск), выступали против признания зависимости от ордынских ханов. Северо-Западной Руси, которая также выступала против подчинения ордынскому хану, противостояла группировка ростовских князей. Их княжества сравнительно мало пострадали от нашествия Батыя: Ростов и Углич сдались без боя и не были, вероятно, разрушены татарами, а до Белоозера завоеватели вообще не доходили. Некоторые города Ростовской земли еще во время нашествия наладили некоторые отношения с завоевателями.
Существование этих двух группировок – северо-западной и ростовской – во многом определяло политику великого владимирского князя. Эта политика в первое десятилетие после нашествия Батыя была двойственной. С одной стороны, большая часть Северо-Восточной Руси была опустошена нашествием и уже не имела сил для открытого сопротивления завоевателям, что делало неизбежным признание, хотя бы формальное, зависимости от золотоордынских ханов. Нельзя не учитывать и того обстоятельства, что добровольное признание власти ордынского хана обеспечивало лично великому князю преимущества в борьбе за подчинение своему влиянию других русских князей. С другой стороны, существование сильной оппозиции завоевателям в Северо-Западной Руси и неоднократные обещания западной дипломатией военной против монголо-татар могли пробуждать надежду при определенных условиях противостоять притязаниям Орды. Кроме того, великий князь не мог не считаться с антитатарскими настроениями народных масс, которые неоднократно выступали против иноземного ига.
Политику соглашения с завоевателями поддерживала православная церковь.
Кроме причин, общих для всего класса феодалов, на позицию церковников оказывала большое влияние обычная для монголов политика привлечения на свою сторону местного духовенства путем полной веротерпимости, привилегий, освобождения от дани и т.д. Не менее важным для объяснения позиции православной церкви представляется то обстоятельство, что церковники очень подозрительно следили за переговорами оппозиции с Ватиканом, видя в союзе с католическими государствами реальную угрозу своим доходам и привилегированному положению.
Поражение антитатарской группировки привело к тому, что в течение длительного периода (вплоть до возвышения Москвы) ни одно из северо-восточных русских княжеств уже не могло стать организационным центром для борьбы с завоевателями. Это послужило основной причиной отделения от Владимиро-Суздальской Руси, завоеванной монголо-татарами, русских земель на западной окраине.
Куликовская битва. Феодальная война второй четверти XV века. Продолжение объединения русских земель.
Преодоление изначальной, первобытной изоляции микроскопических царств и племён Передней Азии, которые Ассирийская держава впервые объединила единой системой управления, не просто требуя уплаты дани, а назначая свою администрацию на завоёванные земли. Побочным продуктом политики централизации стало выдвижение идеи мирового господства (ассирийские правители называли себя царями "четырёх стран света"), создание системы государственной пропаганды, масштабного террора и ещё более масштабных депортаций, - всех тех приёмов, которыми завоеватели и диктаторы пользовались на протяжении веков.
Русские князья в первые годы после нашествия были заняты больше восстановлением своих разгромленных княжеств и распределением княжеских столов, чем проблемой установления каких-либо отношений с ушедшими за пределы русских земель завоевателями.
Видимо, полного единодушия в Северо-Восточной Руси по этому вопросу не было. Сильные и богатые города на северо-западной и западной окраинах, не подвергшиеся татарскому разгрому (Новгород, Псков, Полоцк, Минск, Витебск, Смоленск), выступали против признания зависимости от ордынских ханов. Северо-Западной Руси, которая также выступала против подчинения ордынскому хану, противостояла группировка ростовских князей. Их княжества сравнительно мало пострадали от нашествия Батыя: Ростов и Углич сдались без боя и не были, вероятно, разрушены татарами, а до Белоозера завоеватели вообще не доходили. Некоторые города Ростовской земли еще во время нашествия наладили некоторые отношения с завоевателями.
Существование этих двух группировок – северо-западной и ростовской – во многом определяло политику великого владимирского князя. Эта политика в первое десятилетие после нашествия Батыя была двойственной. С одной стороны, большая часть Северо-Восточной Руси была опустошена нашествием и уже не имела сил для открытого сопротивления завоевателям, что делало неизбежным признание, хотя бы формальное, зависимости от золотоордынских ханов. Нельзя не учитывать и того обстоятельства, что добровольное признание власти ордынского хана обеспечивало лично великому князю преимущества в борьбе за подчинение своему влиянию других русских князей. С другой стороны, существование сильной оппозиции завоевателям в Северо-Западной Руси и неоднократные обещания западной дипломатией военной против монголо-татар могли пробуждать надежду при определенных условиях противостоять притязаниям Орды. Кроме того, великий князь не мог не считаться с антитатарскими настроениями народных масс, которые неоднократно выступали против иноземного ига.
Политику соглашения с завоевателями поддерживала православная церковь.
Кроме причин, общих для всего класса феодалов, на позицию церковников оказывала большое влияние обычная для монголов политика привлечения на свою сторону местного духовенства путем полной веротерпимости, привилегий, освобождения от дани и т.д. Не менее важным для объяснения позиции православной церкви представляется то обстоятельство, что церковники очень подозрительно следили за переговорами оппозиции с Ватиканом, видя в союзе с католическими государствами реальную угрозу своим доходам и привилегированному положению.
Поражение антитатарской группировки привело к тому, что в течение длительного периода (вплоть до возвышения Москвы) ни одно из северо-восточных русских княжеств уже не могло стать организационным центром для борьбы с завоевателями. Это послужило основной причиной отделения от Владимиро-Суздальской Руси, завоеванной монголо-татарами, русских земель на западной окраине.
Куликовская битва. Феодальная война второй четверти XV века. Продолжение объединения русских земель.