Государей он был небывалым явлением. молодой человек, роста ниже среднего, некрасивый, рыжеватый, неловкий, с грустно-задумчивым выражением лица, он в своей наружности вовсе не отражал своей духовной природы. богато одаренный, с бойким умом, легко разрешавшим в боярской думе самые трудные вопросы, живым, даже пылким темпераментом, в опасные минуты доводившим его храбрость до удальства, податливый на увлечения, он был мастер говорить, обнаруживал и довольно разнообразные знания. он совершенно изменил чопорный порядок жизни старых московских государей и их тяжелое, угнетательное отношение к людям, нарушал заветные обычаи священной московской старины, не спал после обеда, со всеми обращался просто, обходительно, не по-царски. он тотчас показал себя деятельным , чуждался жестокости, сам вникал во все, каждый день бывал в боярской думе, сам обучал ратных людей. своим образом действий он приобрел широкую и сильную привязанность в народе, хотя в москве кое-кто подозревал и открыто обличал его в самозванстве. "
Именно такое истребление однозначно отражает слабость правителя. Если он бьёт всех, и своих, и чужих - значит, он глуп настолько, что не в состоянии отличить своих от чужих, или подвержен паранойе настолько, что видит врага в каждой тени. И то, и другое означает, что правитель - глупец или безумец, и его правление не доведёт до добра. Сильный и умный правитель безошибочно отличить правого от виноватого, прицельно обезвредить виноватого и наградить правого.
Применительно же к Ивану Грозному можно долго спорить, насколько применимо к нему любое из этих определений. Глупцом он не был. Трудно сказать, был ли он параноиком: боярство действительно прочно держалось за свои привилегии, а бывшие независимые княжества вроде Новгорода прекрасно помнили о своей былой независимости. Возможно, если бы не Опричнина, то в Смутное время воевали бы не русские с поляками, а новгородцы с тверичанами. Что же до Адашева, то он высказывал вроде бы правильные мысли, "за всё хорошее против всего плохого", но как бы они были применены к реальной жизни? Как судить бояр - полновластных феодальных властителей, как расследовать их дела, и кто будет это делать? Приказать одному боярину схватить и доставить в Москву другого? Этот боярин прекрасно будет понимать, что следующим "в разработку" возьмут его, и вскоре всё боярство взбунтует народ. Послать московских стрельцов? Их немного, а у каждого боярина - своё поместное войско из "детей боярских". Создание опричнины, организации, не принадлежавшей к боярству, в которую брали служить мелких дворян, было , единственным выходом из положения.
Именно такое истребление однозначно отражает слабость правителя. Если он бьёт всех, и своих, и чужих - значит, он глуп настолько, что не в состоянии отличить своих от чужих, или подвержен паранойе настолько, что видит врага в каждой тени. И то, и другое означает, что правитель - глупец или безумец, и его правление не доведёт до добра. Сильный и умный правитель безошибочно отличить правого от виноватого, прицельно обезвредить виноватого и наградить правого.
Применительно же к Ивану Грозному можно долго спорить, насколько применимо к нему любое из этих определений. Глупцом он не был. Трудно сказать, был ли он параноиком: боярство действительно прочно держалось за свои привилегии, а бывшие независимые княжества вроде Новгорода прекрасно помнили о своей былой независимости. Возможно, если бы не Опричнина, то в Смутное время воевали бы не русские с поляками, а новгородцы с тверичанами. Что же до Адашева, то он высказывал вроде бы правильные мысли, "за всё хорошее против всего плохого", но как бы они были применены к реальной жизни? Как судить бояр - полновластных феодальных властителей, как расследовать их дела, и кто будет это делать? Приказать одному боярину схватить и доставить в Москву другого? Этот боярин прекрасно будет понимать, что следующим "в разработку" возьмут его, и вскоре всё боярство взбунтует народ. Послать московских стрельцов? Их немного, а у каждого боярина - своё поместное войско из "детей боярских". Создание опричнины, организации, не принадлежавшей к боярству, в которую брали служить мелких дворян, было , единственным выходом из положения.