Причина упадка заключается в том, что политика Испании была направлена на главенство в Европе, а не на объединения страны. Испания держала колонии в ежовых рукавицах, становясь не наставником, а надзирателем. Также, у Испании была слабая экономика.
Причина подъёма заключается в той же политике и удобном расположении. Отсоединение колоний от государства - дело не простое и Испания этим пользовалась, владея во многих частях света своими участками, таким образом пытаясь захватить весь мир, фактически.
А.М. Гончаков как дипломат. После Парижского мира Наполеон III казался некоторое время суперарбитром Европы. Так его называли тогда не только придворные льстецы, но и многие авторитетные буржуазные публицисты за границей.
В первые два-три года казалось, что и Пальмерстон в Англии счел за благо забыть о коварном поведении Наполеона на Парижском конгрессе и старался лишь, чтобы император не вздумал итти дальше по опаснейшему для Англии пути сближения с Россией. А это сближение быстро прогрессировало. В России тотчас после Парижского конгресса министерство иностранных дел перешло из рук Нессельроде в руки князя Александра Михайловича Горчакова.
Это был человек умный, проницательный, с широким кругозором. Горчаков, конечно, не блистал глубиной образования, но ближайшую к современности дипломатическую историю Европы знал хорошо. Характера он был довольно независимого, за что его не терпел и долго не давал ему ходу канцлер Нессельроде. Вот что припомнил по поводу его назначения известный эмигрант 50-х и 60-х годов, сотрудник герценовского «Колокола» князь Петр Владимирович Долгоруков: «В 1825 году князь Горчаков взял отпуск в Россию на несколько месяцев; проезжая через Псковскую губернию, он свернул с дороги, чтобы посетить опального товарища своей юности знаменитого Пушкина, в то время сосланного в деревню отца своего, в село Михайловское, и жившего там под надзором местной полиции. Со стороны двадцативосьмилетнего дипломата, ехавшего в Петербург в аракчеевскую эпоху, поездка в деревню для посещения опального друга была весьма благородным поступком». Пушкин, его лицейский товарищ, писал потом об этом поступке Горчакова: «Фортуны блеск холодный не изменил души твоей свободной».
Горчаков держался несравненно независимее с Александром II, чем Нессельроде с Николаем.
Он изложил основы своей политики и в докладе Александру II тотчас после своего назначения и в циркулярных нотах, которыми оповестил Европу о предстоящей дипломатической роли России. «La Russia se recueille» («Россия сосредоточивается»); Россия воздерживается от активного вмешательства в европейские дела; Россия оправляется от потерь и понесенных жертв. Это — одна основа будущей политики. Другая состоит в том, что Россия отныне не намерена жертвовать своими интересами для поддержания принципов Священного союза и считает себя совершенно свободной в выборе своих будущих друзей.
Эти основы политики Горчакова как нельзя более соответствовали тенденциям дипломатической деятельности Наполеона III после Парижского конгресса.
С одной стороны, Россия предоставляла французскому императору полную свободу рук; с другой — Горчаков явно и с ударением намекал на Австрию, когда говорило разочаровании России в своих былых союзниках по Священному союзу. А, между тем, перед Наполеоном III постепенно вырисовывалась новая задача, разрешение которой должно было при нести ему не только новые военные лавры, но, в противоположность Крымской войне, также и большую территориальную добычу. Речь шла об изгнании Австрии с Апеннинского полуострова.
Причина подъёма заключается в той же политике и удобном расположении. Отсоединение колоний от государства - дело не простое и Испания этим пользовалась, владея во многих частях света своими участками, таким образом пытаясь захватить весь мир, фактически.
А.М. Гончаков как дипломат. После Парижского мира Наполеон III казался некоторое время суперарбитром Европы. Так его называли тогда не только придворные льстецы, но и многие авторитетные буржуазные публицисты за границей.
В первые два-три года казалось, что и Пальмерстон в Англии счел за благо забыть о коварном поведении Наполеона на Парижском конгрессе и старался лишь, чтобы император не вздумал итти дальше по опаснейшему для Англии пути сближения с Россией. А это сближение быстро прогрессировало. В России тотчас после Парижского конгресса министерство иностранных дел перешло из рук Нессельроде в руки князя Александра Михайловича Горчакова.
Это был человек умный, проницательный, с широким кругозором. Горчаков, конечно, не блистал глубиной образования, но ближайшую к современности дипломатическую историю Европы знал хорошо. Характера он был довольно независимого, за что его не терпел и долго не давал ему ходу канцлер Нессельроде. Вот что припомнил по поводу его назначения известный эмигрант 50-х и 60-х годов, сотрудник герценовского «Колокола» князь Петр Владимирович Долгоруков: «В 1825 году князь Горчаков взял отпуск в Россию на несколько месяцев; проезжая через Псковскую губернию, он свернул с дороги, чтобы посетить опального товарища своей юности знаменитого Пушкина, в то время сосланного в деревню отца своего, в село Михайловское, и жившего там под надзором местной полиции. Со стороны двадцативосьмилетнего дипломата, ехавшего в Петербург в аракчеевскую эпоху, поездка в деревню для посещения опального друга была весьма благородным поступком». Пушкин, его лицейский товарищ, писал потом об этом поступке Горчакова: «Фортуны блеск холодный не изменил души твоей свободной».
Горчаков держался несравненно независимее с Александром II, чем Нессельроде с Николаем.
Он изложил основы своей политики и в докладе Александру II тотчас после своего назначения и в циркулярных нотах, которыми оповестил Европу о предстоящей дипломатической роли России. «La Russia se recueille» («Россия сосредоточивается»); Россия воздерживается от активного вмешательства в европейские дела; Россия оправляется от потерь и понесенных жертв. Это — одна основа будущей политики. Другая состоит в том, что Россия отныне не намерена жертвовать своими интересами для поддержания принципов Священного союза и считает себя совершенно свободной в выборе своих будущих друзей.
Эти основы политики Горчакова как нельзя более соответствовали тенденциям дипломатической деятельности Наполеона III после Парижского конгресса.
С одной стороны, Россия предоставляла французскому императору полную свободу рук; с другой — Горчаков явно и с ударением намекал на Австрию, когда говорило разочаровании России в своих былых союзниках по Священному союзу. А, между тем, перед Наполеоном III постепенно вырисовывалась новая задача, разрешение которой должно было при нести ему не только новые военные лавры, но, в противоположность Крымской войне, также и большую территориальную добычу. Речь шла об изгнании Австрии с Апеннинского полуострова.