СВ. (ок. 1170-1221), испанский каноник, основатель католического ордена братьев-проповедников, обычно называемого доминиканским орденом. Доминик (Доминго де Гусман) родился в Каларуега (Кастилия) в семье рыцаря вестготского происхождения Фелисио де Гусмна, коменданта крепости на границе мавританской Испании. Его мать принадлежала к старокастильской знати. Именно благодаря ее настояниям мальчику разрешили присоединиться к двум старшим братьям, изучавшим богословие и готовившимся принять священство, вместо того чтобы, по примеру отца, посвятить себя военной карьере. Доминик начал изучать теологию под руководством своего дяди-священника. Позднее он продолжил обучение в Паленсийском университете. После рукоположения в священники стал каноником, а затем приором конгрегации августинцев в Осме. В 1202 он сопровождал Диего, епископа Осмского, направленного с дипломатической миссией во Францию. По пути им пришлось пересечь Лангедок, охваченный ересью альбигойцев. Здесь у Доминика родилась идея создания нового ордена, который боролся бы с ересью посредством проповеди. По завершении миссии Диего и Доминик прибыли в Рим, и папа Иннокентий III направил их в Лангедок для содействия монахам-цистерцианцам, чья проповедь против альбигойцев оказалась безрезультатной. По преданию, именно в это время Доминику явилась Дева Мария, научившая его читать розарий. Отсчитывание молитв по четкам не было чем-то новым, однако Доминик сопровождал его "размышлением" (безмолвной молитвой) и ввел эту практику в общекатолический обиход. Около 1215 вокруг Доминика объединилось 16 последователей. Он основал женскую обитель в Пруе (Прованс), из которой возникла женская ветвь ордена, Второй орден. Как и францисканцы, доминиканцы - нищенствующие монахи, но в отличие от св. Франциска Ассизского св. Доминик ориентировал свой орден на проповедь в городах и университетских центрах, преимущественно в среде образованных людей. Он был убежден, что сможет распространить деятельность ордена на весь мир, если орден получит официальное признание церкви. В 1216 доминиканский устав был одобрен папой Гонорием III. Доминик немедленно распустил свою маленькую общину, отправив монахов парами с миссиями в те места, которые избрал в качестве поля деятельности для своего ордена. Самая большая группа была направлена в Парижский университет, и богословие стало краеугольным камнем деятельности ордена. Доминиканский орден братьев-проповедников (fratres praedicatores) прибавил к двум существовавшим ранее формам религиозной жизни - монашеству и военно-монашеским орденам - новую форму, ориентированную на проповедническую и педагогическую деятельность. Братья-доминиканцы не затворялись от мира, но рассматривали его как сферу своей деятельности. Доминиканский орден стал первой демократической организацией в западном мире, поскольку власть в нем устанавливалась на основе свободного и общего голосования. Устав ордена был достаточно гибким, что позволяло монахам при к изменяющимся условиям. Молодые выпускники университетов во множестве вступали в орден. Братья-доминиканцы с их превосходной теологической подготовкой и строгой дисциплиной оказали огромное влияние на всю жизнь Европы. К концу жизни Доминика орден уже насчитывал 90 приорств, разделенных на четыре провинции, три больших женских монастыря в трех странах и множество терциариев - мирян, служивших церкви и ордену каждый на своем профессиональном поприще. Св. Доминик скончался в Болонье (Италия) 6 августа 1221. Он был канонизирован папой Григорием IX в 1234
Некоторые изменения в жизни Америки обозначились уже с начала XVIII века. Утрехтский договор (1713) между Англией, Францией, Испанией и Голландией ограничил территории влияния Франции и Испании и объективно создал условия, в которых североамериканские колонии могли проявлять большую политическую и экономическую инициативу. В это время колонисты из Англии составляли 90% всего белого американского населения.
Освоение Нового Света шло быстрее, чем когда-либо прежде. И все-таки даже в 1790 году население страны, которая протянулась на 1.200 миль вдоль атлантического побережья, составляло менее четырех миллионов человек, включая мужчин, женщин и детей, черных и белых.
Около половины белых поселенцев, приехавших в Новый Свет перед Войной за независимость, прибыло по контракту, который заключался на четыре-семь лет и обеспечивал дорогу, питание, одежду и жилье, для работы на полях и плантациях или в качестве домашней прислуги. Высокая смертность и порой тяжелые условия труда вольнонаемных работников частично компенсировались материально выгодными условиями контракта и ограниченным сроком его действия, по истечении коего человек мог распоряжаться собой по собственному усмотрению.
Иначе обстояло дело с афроамериканским населением. Перед началом Войны за независимость рабство уже было узаконенным социальным институтом с полуторавековой историей судебных расследований по так и не решенному вопросу, кем же считать чернокожего невольника: частным имуществом хозяев или человеческой личностью? В то время лишь один авторитетный голос американского просветителя Б. Франклина звучал в поддержку свободы каждого человека. К концу XVIII века, однако, в первые годы существования молодой американской республики, все штаты к северу от Мэриленда отказались от рабовладения, но окончательного решения проблемы рабства не предвиделось вплоть до второй половины следующего столетия.
На протяжении всего XVIII века отношения между американскими колониями и внутри них складывались не слишком гладко: периодически возникало напряжение (как, например, между Коннектикутом и Пенсильванией в 1750 году), случались и вспышки насилия. Города с высоким процентом черного населения жили в страхе перед возможным восстанием негров. Тяжелые условия труда вольнонаемных работников приводили к отдельным стихийным выступлениям (как протест греческих и итальянских иммигрантов во Флориде в 1769). Постоянную угрозу, в особенности в период Французской и Индейской войны (1756—1763), представляли индейские рейды. Череда войн против французов в Северной Америке повлекла за собой установление там британской гегемонии, что имело для английских колоний далеко идущие экономические и политические последствия. Десятилетия, предшествовавшие Войне за независимость, были отмечены ужесточением британской политики в ее американских владениях — принятием серии указов, ограничивающих колониальную торговлю, — и ответным ростом недовольства колоний "капризами" метрополии.
Указ о Гербовом сборе (1765), вводивший чрезвычайно высокий налог на американскую печатную продукцию, встретил яростное сопротивление — бойкот английских товаров со стороны колониальных купцов и разгром британских представительств отрядом "Сынов свободы" — и, хотя Парламент отменил указ в течение года, тот уже успел сыграть свою роль в укреплении антибританских настроений. Когда же был издан так называемый "Чайный закон" (1773), колониальные порты, объединившись, арестовали весь груз английского чая, чтобы не допустить его продажи на американской территории. При этом, не повышенный Англией налог был причиной бойкота — цена чая оставалась доступной, — а принцип. Британия постоянно напоминала Америке о ее зависимости от метрополии, подчеркивала ее "второсортность". 16 декабря 1773 года вошло в историю как день "Бостонского чаепития": отряд городских патриотов (под предводительством Сэмюеля Адамса), одетых индейцами, осадил английские корабли, которые стояли в Бостонской бухте, и выбросил в воду весь чайный груз.
Некоторые изменения в жизни Америки обозначились уже с начала XVIII века. Утрехтский договор (1713) между Англией, Францией, Испанией и Голландией ограничил территории влияния Франции и Испании и объективно создал условия, в которых североамериканские колонии могли проявлять большую политическую и экономическую инициативу. В это время колонисты из Англии составляли 90% всего белого американского населения.
Освоение Нового Света шло быстрее, чем когда-либо прежде. И все-таки даже в 1790 году население страны, которая протянулась на 1.200 миль вдоль атлантического побережья, составляло менее четырех миллионов человек, включая мужчин, женщин и детей, черных и белых.
Около половины белых поселенцев, приехавших в Новый Свет перед Войной за независимость, прибыло по контракту, который заключался на четыре-семь лет и обеспечивал дорогу, питание, одежду и жилье, для работы на полях и плантациях или в качестве домашней прислуги. Высокая смертность и порой тяжелые условия труда вольнонаемных работников частично компенсировались материально выгодными условиями контракта и ограниченным сроком его действия, по истечении коего человек мог распоряжаться собой по собственному усмотрению.
Иначе обстояло дело с афроамериканским населением. Перед началом Войны за независимость рабство уже было узаконенным социальным институтом с полуторавековой историей судебных расследований по так и не решенному вопросу, кем же считать чернокожего невольника: частным имуществом хозяев или человеческой личностью? В то время лишь один авторитетный голос американского просветителя Б. Франклина звучал в поддержку свободы каждого человека. К концу XVIII века, однако, в первые годы существования молодой американской республики, все штаты к северу от Мэриленда отказались от рабовладения, но окончательного решения проблемы рабства не предвиделось вплоть до второй половины следующего столетия.
На протяжении всего XVIII века отношения между американскими колониями и внутри них складывались не слишком гладко: периодически возникало напряжение (как, например, между Коннектикутом и Пенсильванией в 1750 году), случались и вспышки насилия. Города с высоким процентом черного населения жили в страхе перед возможным восстанием негров. Тяжелые условия труда вольнонаемных работников приводили к отдельным стихийным выступлениям (как протест греческих и итальянских иммигрантов во Флориде в 1769). Постоянную угрозу, в особенности в период Французской и Индейской войны (1756—1763), представляли индейские рейды. Череда войн против французов в Северной Америке повлекла за собой установление там британской гегемонии, что имело для английских колоний далеко идущие экономические и политические последствия. Десятилетия, предшествовавшие Войне за независимость, были отмечены ужесточением британской политики в ее американских владениях — принятием серии указов, ограничивающих колониальную торговлю, — и ответным ростом недовольства колоний "капризами" метрополии.
Указ о Гербовом сборе (1765), вводивший чрезвычайно высокий налог на американскую печатную продукцию, встретил яростное сопротивление — бойкот английских товаров со стороны колониальных купцов и разгром британских представительств отрядом "Сынов свободы" — и, хотя Парламент отменил указ в течение года, тот уже успел сыграть свою роль в укреплении антибританских настроений. Когда же был издан так называемый "Чайный закон" (1773), колониальные порты, объединившись, арестовали весь груз английского чая, чтобы не допустить его продажи на американской территории. При этом, не повышенный Англией налог был причиной бойкота — цена чая оставалась доступной, — а принцип. Британия постоянно напоминала Америке о ее зависимости от метрополии, подчеркивала ее "второсортность". 16 декабря 1773 года вошло в историю как день "Бостонского чаепития": отряд городских патриотов (под предводительством Сэмюеля Адамса), одетых индейцами, осадил английские корабли, которые стояли в Бостонской бухте, и выбросил в воду весь чайный груз.