КАЖДЫЙ МЕЧТАЕТ О СВОЕМ "ИДЕАЛЬНОМ " ГОСУДАРСТВЕ . ДЛЯ МЕНЯ НЕТ ЛУЧШЕ ТОГО ЧТОБЫ ВСЕ ЖИТЕЛИ СТРАНЫ БЫЛИ ЗДОРОВЫ ,ОСОБЕННО ДЕТИ. УПРАВЛЯТЬ ДОЛЖЕН ЧЕЛОВЕК КОТОРЫЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОНИМАЕТ НУЖДЫ ЛЮДЕЙ ГОСУДАРСТВА . ЧТО ЕЩЁ Я БЫ МОГ СКАЗАТЬ ,Я СЛИШКОМ МАЛ ЧТОБЫ МНЕ НЕ НРАВИЛАСЬ ЖИЗНЬ В МОЕМ ЖЕ ГОСУДАРСТВЕ ,ТЕМ БОЛЕЕ КРИТИКОВАТЬ НЫНЕШНЮЮ ПОЛИТИКУ СТРАНЫ! ОДНО Я ЗНАЮ ТОЧНО КАЖДОМУ КАЖЕТСЯ ЛУЧШЕ ТАМ ИЛИ ТАМ . ТЫ ЧЕЛОВЕК И САМ ТВОРИШЬ СВОЮ СУДЬБУ . ЕСЛИ ЧТО ТО НЕ НРАВИТСЯ ПРОБИВАЙСЯ В ПОЛИТИКИ И ДЕЛАЙ ТО ЧТО НА ТВОЙ ВЗГЛЯД ЛУЧШЕ !НЕДАРОМ ПОГОВОРКА "ЛУЧШЕ ТАМ ГДЕ НАС НЕТ"
В своем «Государстве» Платон дает свое представление об идеальном государстве, удивительно напоминающем то государство, которое качественно-идеально осуществлено в СССР. Об этом говорит и В. Россман в своей статье «Платон как зеркало русской идеи» (ВФ№4за2005). «Платон так и не смог найти правителя в Греции, который попытался бы воплотить его идеалы. Советская Россия стала первой и единственной инкарнацией его проектов» [3.41-42]. Качество идеального государства Платона непреходяще, абсолютно. Но должны были пройти целые исторические эпохи, включая феномен христианства и развитие человеческого социума от рабства до капитализма, чтобы возникли реальные условия для практической реализации государства Платона. Религия – носитель качества, и, прежде всего, христианская религия утверждала и разрабатывала устройство христианского государства, принципиально соответствующего заповедям Христа и идеалу Платона. Православие определяло и определяет государственное устройство восточного христианства, стремясь всемерно сохранять идеал Христа как уже качественно завершенный. Отсюда пассивность восточного христианства, стремление подняться до уровня Христа и, достигнув его, слиться с ним. Таков бесконечный целеполагающий смысл развития православия при сохранении своей исходной непосредственности – единства христианского нематериального состояния-качества с дохристианским материальным состоянием человечества - количеством. Стремление к ускорению процесса соединения с богом убедительно проявилось в первом христианском государстве Византии, что подтвердило ее качественную идеальность и привело к завершению реального существования. «Последнюю точку в «политизации» исихазма поставил Григорий Палама (ум. в 1358 г.), который не только выступил с ярой защитой афонской мистики на церковных соборах 1347 и 1351 г.г., но и добился провозглашения ее официальной идеологией Византийской империи. За это он был причислен к лику святых, а имя его сделалось синонимом позднего исихазма»[4.46]. Наверно с нашей современной гордыней трудно воспринять положительно такое отношение Византии к своей реальности и удивительно, что О. Шпенглер воспринял ее, оценив так высоко: «Мы проходим сквозь все времена, вооруженные византийской возвышенностью души, которая оставляет далеко позади все загадки и проблемы» [2.433]. Та же судьба ожидала Русь в 15 веке, когда государство фактически распадалось и исчезало под натиском удельно-боярской фронды с одной стороны и исихазма-нестяжательства (Нил Сорский) – с другой. Русь была склонна к христианской жертвенности, к утверждению и превознесению ее, как это проявилось в канонизации ее первых святых-страстотерпцев князей Бориса и Глеба. Только обращение к иудейскому основанию Святой Троицы Русь для дальнейшей реальной жизни и мессианской деятельности (Филофей) [4.59] во имя православия, превратило ее в самое большое мировое государство – Россию. Дорогой ценой – изменой Христу и его заповедям досталось такое возрождение Руси и православия в целом. Из пассивной, верной заповедям Христа (не убий, подставь другую щеку и др.) Россия превратилась в активную, уподобилась западным завоевательным государствам. Произошло разделение власти и народа. Иосиф Волоцкий вознамерился решить проблему противоречий между Ветхим и Новым заветами. «Христос, проповедовавший любовь к ближнему, казался антиподом вездесущему Богу Ветхого завета, персонажем другой религии» [4.58]. «Иосифлянство прокламировало отказ от идеи подражания Христу – незыблемого постулата евангельской морали. Оно разрушало средневековые каноны мышления, ставило на место веры разум и руководствовалось в отношении религии простой идеологической целесообразностью. В нем нашел претворение тот путь секуляризации духовной культуры, который определил своеобразие эпохи московской централизации» [4.59].
Качество идеального государства Платона непреходяще, абсолютно. Но должны были пройти целые исторические эпохи, включая феномен христианства и развитие человеческого социума от рабства до капитализма, чтобы возникли реальные условия для практической реализации государства Платона.
Религия – носитель качества, и, прежде всего, христианская религия утверждала и разрабатывала устройство христианского государства, принципиально соответствующего заповедям Христа и идеалу Платона. Православие определяло и определяет государственное устройство восточного христианства, стремясь всемерно сохранять идеал Христа как уже качественно завершенный. Отсюда пассивность восточного христианства, стремление подняться до уровня Христа и, достигнув его, слиться с ним. Таков бесконечный целеполагающий смысл развития православия при сохранении своей исходной непосредственности – единства христианского нематериального состояния-качества с дохристианским материальным состоянием человечества - количеством.
Стремление к ускорению процесса соединения с богом убедительно проявилось в первом христианском государстве Византии, что подтвердило ее качественную идеальность и привело к завершению реального существования. «Последнюю точку в «политизации» исихазма поставил Григорий Палама (ум. в 1358 г.), который не только выступил с ярой защитой афонской мистики на церковных соборах 1347 и 1351 г.г., но и добился провозглашения ее официальной идеологией Византийской империи. За это он был причислен к лику святых, а имя его сделалось синонимом позднего исихазма»[4.46]. Наверно с нашей современной гордыней трудно воспринять положительно такое отношение Византии к своей реальности и удивительно, что О. Шпенглер воспринял ее, оценив так высоко: «Мы проходим сквозь все времена, вооруженные византийской возвышенностью души, которая оставляет далеко позади все загадки и проблемы» [2.433].
Та же судьба ожидала Русь в 15 веке, когда государство фактически распадалось и исчезало под натиском удельно-боярской фронды с одной стороны и исихазма-нестяжательства (Нил Сорский) – с другой. Русь была склонна к христианской жертвенности, к утверждению и превознесению ее, как это проявилось в канонизации ее первых святых-страстотерпцев князей Бориса и Глеба.
Только обращение к иудейскому основанию Святой Троицы Русь для дальнейшей реальной жизни и мессианской деятельности (Филофей) [4.59] во имя православия, превратило ее в самое большое мировое государство – Россию.
Дорогой ценой – изменой Христу и его заповедям досталось такое возрождение Руси и православия в целом. Из пассивной, верной заповедям Христа (не убий, подставь другую щеку и др.) Россия превратилась в активную, уподобилась западным завоевательным государствам. Произошло разделение власти и народа.
Иосиф Волоцкий вознамерился решить проблему противоречий между Ветхим и Новым заветами. «Христос, проповедовавший любовь к ближнему, казался антиподом вездесущему Богу Ветхого завета, персонажем другой религии» [4.58]. «Иосифлянство прокламировало отказ от идеи подражания Христу – незыблемого постулата евангельской морали. Оно разрушало средневековые каноны мышления, ставило на место веры разум и руководствовалось в отношении религии простой идеологической целесообразностью. В нем нашел претворение тот путь секуляризации духовной культуры, который определил своеобразие эпохи московской централизации» [4.59].