Одним из самых существенных изменений, произошедших в системе журналистики в ХО-х годах, было усиленное развитие провинциальной печати. В России — огромной по плошали державе — в организации информационной службы большое значение всегда имел
территориальный типологический признак. Это хорошо осознавали руководители страны, налаживая в каждой губернии официальный печатный орган, сосредоточивая в своих руках информирование регионов и возможность с периодики воздействовать на общественное мнение на местах. В то же время управление Россией стремилось сдерживать развитие провинциальной журналистики, о чем свидетельствуют постоянные отказы со стороны Главного управления по делам печати на открыть новый журнал или газету в провинции: из поступивших в цензурное ведомство на издание местных газет, было удовлетворено лишь 122. На запрос начальника Кубанской области о возможном характере изданий, допускаемых в провинции, министр внутренних дел Д. А. Толстой ответил: «Вообще относительно периодических изданий, особенно же поли i ическо-общественных и литературных, необходимо заметить, что увеличение их количества и расширение программ нежелательно, главным образом по затруднительности цензурования в местностях, где нет штатных цензоров».
Неравноправное положение провинциальной прессы было закреплено законодательно во Временных правилах цензуры и печати от 6 апреля 1865 г., по которым от предварительной цензуры освобождалась только столичная периодика, составлявшая в то время подавляющее большинство изданий страны. Вопрос о местной журналистике тогда не был столь актуален, да и цензурный аппарат был сосредоточен в основном в центре. По свидетельству одного из видных юристов, занимавшихся проблемами законодательства в области журналистики, К. К. Арсеньева, «провинциальная печать вполне бесправна — так бесправна, как никогда, в самые худшие минуты, не была столичная подцензурная печать. Она состоит, в большинстве случаев, под цензурой не особых цензоров, более или менее приготовленных к исполнению своих обязанностей, а чиновников, назначаемых губернатором и смотрящих на свои цензурные функции как на всякое другое заурядное поручение начальства. Известны случаи, когда цензурный просмотр газеты возлагался на лицо, живущее в другом, отдаленном городе, вследствие чего становилось невозможным дальнейшее издание газеты».
Такая практика цензурования активно использовалась именно по отношению к провинциальной журналистике. Когда газета «Донской голос» (1880-1883, Новочеркасск) в 1883 г. попыталась выступить за предоставление донской печати таких же прав, как и столичной, ее цензурование было переведено в Москву. При этом газете, чтобы пройти контрольную процедуру, требовалось 16 дней. Сообщив о том.
что в таких условиях выпускать «Донской голос» невозможно, редакция прекратила его издание. Точно так же цензурное ведомство поступило с владикавказской частной газетой «Терек» (1882-1884). переведя ее цензурование в Тифлис, когда местному начальству надоела газета с «вредным направлением». И «Терек» закончил свой путь.
Еще в 1875 г. в журнале «Дело» в статье «Печать в провинции» известный деятель культуры Д. Л. Мордовцев писал о бесперспективности местной периодики и о ее закономерной гибели, обосновывая свою точку зрения так называемой теорией централизации, но которой пресса должна сосредоточиваться лишь в крупных центрах. Получалось, что в состоянии местной журналистики виновата не цензура, а «закон центральной силы, закон роста центров, закон роста больших городов».
В ходе развернувшейся в прессе полемики этим взглядам был дан решительный отпор. Многие газеты и журналы («Санкт-Петербургские ведомости», «Отечественные записки», «Неделя», «Голос» и др.) отстаивали интересы провинциальной печати. Особенно остро реагировали на теорию Мордовцева в самой провинции. Публицист А. С. Гациский, постоянно выступавший но проблемам местной прессы, ощущавший и фиксировавший в своих произведениях культурный подъем в регионах России, в 1876 г. выпустил в Нижнем Новгороде статью «Смерть провинции или нет? Открытые письма Д. Л. Мордовцеву. Письмо 1», получившую повсеместно большой резонанс. В ней он назвал «неуместной» претензию Мордовцева «на централизацию духовной жизни страны». «Петербург без провинции — модная шляпа без туловища», — заметил Гациский. В Казани тогда же вы
территориальный типологический признак. Это хорошо осознавали руководители страны, налаживая в каждой губернии официальный печатный орган, сосредоточивая в своих руках информирование регионов и возможность с периодики воздействовать на общественное мнение на местах. В то же время управление Россией стремилось сдерживать развитие провинциальной журналистики, о чем свидетельствуют постоянные отказы со стороны Главного управления по делам печати на открыть новый журнал или газету в провинции: из поступивших в цензурное ведомство на издание местных газет, было удовлетворено лишь 122. На запрос начальника Кубанской области о возможном характере изданий, допускаемых в провинции, министр внутренних дел Д. А. Толстой ответил: «Вообще относительно периодических изданий, особенно же поли i ическо-общественных и литературных, необходимо заметить, что увеличение их количества и расширение программ нежелательно, главным образом по затруднительности цензурования в местностях, где нет штатных цензоров».
Неравноправное положение провинциальной прессы было закреплено законодательно во Временных правилах цензуры и печати от 6 апреля 1865 г., по которым от предварительной цензуры освобождалась только столичная периодика, составлявшая в то время подавляющее большинство изданий страны. Вопрос о местной журналистике тогда не был столь актуален, да и цензурный аппарат был сосредоточен в основном в центре. По свидетельству одного из видных юристов, занимавшихся проблемами законодательства в области журналистики, К. К. Арсеньева, «провинциальная печать вполне бесправна — так бесправна, как никогда, в самые худшие минуты, не была столичная подцензурная печать. Она состоит, в большинстве случаев, под цензурой не особых цензоров, более или менее приготовленных к исполнению своих обязанностей, а чиновников, назначаемых губернатором и смотрящих на свои цензурные функции как на всякое другое заурядное поручение начальства. Известны случаи, когда цензурный просмотр газеты возлагался на лицо, живущее в другом, отдаленном городе, вследствие чего становилось невозможным дальнейшее издание газеты».
Такая практика цензурования активно использовалась именно по отношению к провинциальной журналистике. Когда газета «Донской голос» (1880-1883, Новочеркасск) в 1883 г. попыталась выступить за предоставление донской печати таких же прав, как и столичной, ее цензурование было переведено в Москву. При этом газете, чтобы пройти контрольную процедуру, требовалось 16 дней. Сообщив о том.
что в таких условиях выпускать «Донской голос» невозможно, редакция прекратила его издание. Точно так же цензурное ведомство поступило с владикавказской частной газетой «Терек» (1882-1884). переведя ее цензурование в Тифлис, когда местному начальству надоела газета с «вредным направлением». И «Терек» закончил свой путь.
Еще в 1875 г. в журнале «Дело» в статье «Печать в провинции» известный деятель культуры Д. Л. Мордовцев писал о бесперспективности местной периодики и о ее закономерной гибели, обосновывая свою точку зрения так называемой теорией централизации, но которой пресса должна сосредоточиваться лишь в крупных центрах. Получалось, что в состоянии местной журналистики виновата не цензура, а «закон центральной силы, закон роста центров, закон роста больших городов».
В ходе развернувшейся в прессе полемики этим взглядам был дан решительный отпор. Многие газеты и журналы («Санкт-Петербургские ведомости», «Отечественные записки», «Неделя», «Голос» и др.) отстаивали интересы провинциальной печати. Особенно остро реагировали на теорию Мордовцева в самой провинции. Публицист А. С. Гациский, постоянно выступавший но проблемам местной прессы, ощущавший и фиксировавший в своих произведениях культурный подъем в регионах России, в 1876 г. выпустил в Нижнем Новгороде статью «Смерть провинции или нет? Открытые письма Д. Л. Мордовцеву. Письмо 1», получившую повсеместно большой резонанс. В ней он назвал «неуместной» претензию Мордовцева «на централизацию духовной жизни страны». «Петербург без провинции — модная шляпа без туловища», — заметил Гациский. В Казани тогда же вы