1) пётр 1 пришел к власти следующим образом: у него был брат фёдор алексеевич (1676-1682), который являлся сыном милославской (так же у нее был иван v (болел) и софья, которая и наделает много пакостей). вообще после смерти милославской, царь алексей михайлович жениться на нарышкиной (мать петра 1). так сложилось, что между этими двумя кланами произошла борьба за власть. так вот, когда федор умирает , то становится вопрос кто будет править, так как иван v из-за болезни не мог править, поэтому все склонились к малолетнему петру. но софья натравила стрельцов, которые подняли кровопролитное восстание в 1682 году. после него страной стали править иван и петр одновременно, а софья была регентшей. петр 1 вскоре в 1689 году женился на евдокий лопухиной, что означало о совершеннолетий петра и то, что софья теперь не нужна, как регентша. она в ярости устроила стрелецкий мятеж в 1689 году, цель которого была убить петра, но петр сумел вовремя скрыться, а после этого он подавил мятеж и сослал софью в монастырь, а сам стал править совместно с братом иваном (иван почти сам ничего не мог делать). идут года и петр уезжает в великое посольство (1697-1698), но возвращается в москву из-за стрелецкого бунта 1698 года (устроила софья). бунт был жестоко подавлен и началась массовая казнь стрельцов. после этого петра не беспокоила софья. а так петр официально правил с 1682 по 1725 год. 2) петр 1 провел немало реформ. он намного раз больше построил мануфактур, чем за весь 17 век, поддерживал частное предпринимательство. учредил коллегии, вместо приказов, ограничил независимость церкви. вообще за его правление россия полностью преобразовалась, глядя на европейские державы, но стране это стоило больших утрат (при петре было много восстании (3 из них носили масштабный характер)) 3) при петре были проведены азовские походы (1695,1696), которым петр понял необходимость флота (первый флот был построен в воронеже (1695- 2 азовский поход 1696 года был удачным(захват азова). самое главное событие - это северная война 1700-1721 годов. россия вышла победителем над и по ништадтскому мирному договору(1721 г) россия получила выход к и стала империей.
Казалось бы, ответ лежит на поверхности: четыре толстенных тома «Капитала» – это анатомия, это исчерпывающе точный научно-теоретический портрет исторически-конкретного типа экономической, – и всей прочей, – жизни общества (диалектического единства производительных сил и производственных отношений, материального базиса и духовной надстройки): капитализма. Научно-теоретический портрет (результат), полученный в процессе применения (и одновременного совершенствования ее самое) научно-безупречной философской методологии: материалистической диалектики.
Однако, едва ли стоит довольствоваться ответами, т.с. лежащими на поверхности. Особенно – в марксизме. Предельно насыщенном диалектикой и в силу этого – предельно парадоксальном феномене. Парадоксальном, разумеется, не в широко распространенном резонерски-очевидном, расхожем, рассудочном, негативном по преимуществу, смысле парадоксальности как чего-то отрицательного и посему: всенепременно предосудительного.
Парадоксальном в том смысле последней, – парадоксальности, – в каком ее понимал А.С. Пушкин: «И гений, парадоксов друг». Наше всё понимал, а наши все, – даже нотариально заверенные (о профессиональных и факультативных антимарксистах и речи нету) марксисты – резонерствуют. Впрочем, уже дорезонерствовались…
А ведь в бессмертной строчке великого поэта – ключ к пониманию феномена парадоксальности!
Парадокс – это симптом, это признак, это свидетельство наличия диалектики. Где-то рядом, близохонько. Той самой, которая – «в сущности все – относительно», той самой, которая отношение противоположностей одной сущности, сиречь: осуществляющееся диалектическое противоречие. Возникающее, развертывающиеся, разрешающееся. Разрешающееся в новое противоречие (меру), которое проходит все стадии собственного осуществления: тождество, различие, отношение противоположностей (собственно: зрелое противоречие). Или, по Гегелю: абсолютное тождество, разность, несущественное различие, различие, существенное различие, заостренное различие, противоречие…
Однако, едва ли стоит довольствоваться ответами, т.с. лежащими на поверхности. Особенно – в марксизме. Предельно насыщенном диалектикой и в силу этого – предельно парадоксальном феномене. Парадоксальном, разумеется, не в широко распространенном резонерски-очевидном, расхожем, рассудочном, негативном по преимуществу, смысле парадоксальности как чего-то отрицательного и посему: всенепременно предосудительного.
Парадоксальном в том смысле последней, – парадоксальности, – в каком ее понимал А.С. Пушкин: «И гений, парадоксов друг». Наше всё понимал, а наши все, – даже нотариально заверенные (о профессиональных и факультативных антимарксистах и речи нету) марксисты – резонерствуют. Впрочем, уже дорезонерствовались…
А ведь в бессмертной строчке великого поэта – ключ к пониманию феномена парадоксальности!
Парадокс – это симптом, это признак, это свидетельство наличия диалектики. Где-то рядом, близохонько. Той самой, которая – «в сущности все – относительно», той самой, которая отношение противоположностей одной сущности, сиречь: осуществляющееся диалектическое противоречие. Возникающее, развертывающиеся, разрешающееся. Разрешающееся в новое противоречие (меру), которое проходит все стадии собственного осуществления: тождество, различие, отношение противоположностей (собственно: зрелое противоречие). Или, по Гегелю: абсолютное тождество, разность, несущественное различие, различие, существенное различие, заостренное различие, противоречие…