Современное сознание прочно связало достижения научной теории с изобретениями в области техники, а технический прогресс - с прогрессом общественно-историческим. В наше время наука не только определяет промышленный прогресс, но и само развитие техники, в свою очередь, обусловливает направление научного поиска и служит развитию науки. В современном мире наукой поверяются все сферы человеческой деятельности. Между тем соединение научных теорий с техническими достижениями в промышленном производстве характерно лишь для нового времени.Как только раздались первые выстрелы Великой Отечественной войны Советское правительство приняли меры к тому, чтобы подчинить научные исследования нуждам войны, шире использовать научные достижения для победы. В этих целях вся тематика научных работ сосредоточивалась на трех главных направлениях: разработке военно-технических проблем промышленности в модернизации и убыстрении военного производства, мобилизации сырьевых ресурсов страны на нужды обороны с заменой дефицитных материалов местным сырьем. Это нашло отражение в первом плане работы учреждений Академии наук в военное время, составленном в августе – сентябре 1941 г. Он включал более 200 тем, которые решали неотложные задачи военного производства.Наука в годы войны, как и все, основные свои силы обратила на фронту. Прежде всего, внимание учёных и разработчиков уделялось вооружению: ведь необходимо было не только обеспечить армию и флот достаточным количеством технических средств и вооружений, но и превзойти противника по качеству боевой техники. Преимущественное внимание учёных к вопросам, непосредственно связанным с войной, позволило организовать фронту и тылу по самым различным направлениям. Тесная связь науки с производством стала одним из источников победы Советского Союза над агрессором.
1)Преобразования, начатые Юстинианом, требовали значительных средств. Рост налогов, злоупотребления и взяточничество императорских чиновников вызвали восстание 532 г. в Константинополе. Восстание получило название "Ника" за лозунг повстанцев (Ника! - "Побеждай! ") Восемь дней господствовали повстанцы в городе. Юстиниан даже надумал убежать, но по совету Феодоры остался, объявив, что лучше погибнет, чем потеряет власть. Император подкупил вождей восстания, и за отрядов варваров-наемников подавил восстание, перебив около 35 тыс. людей.
Подавив восстание, Юстиниан приступил к реализации главной цели своей жизни - восстановление Римской империи в прежних границах реализации его замыслов, что варварские королевства на Западе переживали в то время глубокий кризис. 2) Роль дипломатии как орудия внешней политики государства всегда была исключительно велика. Деятельность дипломатии в значительной степени влияла на судьбы государств и при умелом пользовании этим могущественным орудием давала громадные результаты. Византийское государство в течение всей своей истории находилось в центре сложной внешнеполитической борьбы, находилась на периферии Западного и Восточного миров, и, на протяжении тысячи лет оставалась самой развитой державой Средиземноморья. Сохранения и приумножения могущества в условиях, когда вокруг тебя проживают народы-варвары, народы-захватчики, у большей части которых совсем недавно отмер родоплеменной строй, было делом с одной стороны, силы, но с другой - делом умелой дипломатии. Куда лучше посеять вражду между своими врагами и наблюдать, как они кидаются друг на дружку и слабеют во взаимных войнах. Именно тяжелая международная обстановка и выковала столь искусную и изощренную византийскую дипломатию. Внешняя политика Византии прославилась умением комбинировать тайную дипломатическую игру с меткими военными ударами. Особенно искусно умели византийские правители разбить сильного врага чужим оружием, хитрыми интригами, натравив на него его же союзников. 3) Появление письменности, заключение союза с Византией, так же торговые соглашения 4)Скорее, безнравственным.. . Придворный историк Прокопий в «Тайной истории» резко чернит его память, называя императора "злым глупцом". В личности Юстиниана негармонично переплетались умственные и нравственные контрасты. Он замышлял обширные планы увеличения и усиления государства, но не обладал достаточными творческими силами для того, чтобы их цельно и полно построить. Он претендовал на роль реформатора, а мог только хорошо усваивать не им выработанные идеи. Он был прост, доступен и воздержан в своих привычках — и вместе с тем, вследствие самомнения, окружил себя напыщеннейшим этикетом и небывалой роскошью. Прямота и известное добросердечие исказились у него мало-помалу коварством и лживостью правителя, принужденного постоянно отстаивать удачно захваченную власть от всякого рода опасностей и покушений. Благожелательность к людям, которую он проявлял нередко, портилась частой местью врагам. Щедрость по отношению к бедствующим классам совмещалась в нём с алчностью и неразборчивостью в средствах добывания денег для обеспечения представительства, соответствующего его понятиям о собственном достоинстве. Стремление к справедливости, о которой он постоянно говорил, подавлялось непомерной жаждой господства и вырастающим на такой почве высокомерием. Он заявлял притязания на безграничный авторитет, а воля у него была в опасные минуты часто слабая и нерешительная. Он подпадал под влияние не только сильной характером жены своей Феодоры, но иногда даже ничтожных людей, обнаруживая даже трусость. Все эти добродетели и пороки мало-помалу объединялись около выступавшей на первый план, ярко выраженной склонности к деспотизму.
Подавив восстание, Юстиниан приступил к реализации главной цели своей жизни - восстановление Римской империи в прежних границах реализации его замыслов, что варварские королевства на Западе переживали в то время глубокий кризис.
2) Роль дипломатии как орудия внешней политики государства всегда была исключительно велика. Деятельность дипломатии в значительной степени влияла на судьбы государств и при умелом пользовании этим могущественным орудием давала громадные результаты. Византийское государство в течение всей своей истории находилось в центре сложной внешнеполитической борьбы,
находилась на периферии Западного и Восточного миров, и, на протяжении тысячи лет оставалась самой развитой державой Средиземноморья. Сохранения и приумножения могущества в условиях, когда вокруг тебя проживают народы-варвары, народы-захватчики, у большей части которых совсем недавно отмер родоплеменной строй, было делом с одной стороны, силы, но с другой - делом умелой дипломатии. Куда лучше посеять вражду между своими врагами и наблюдать, как они кидаются друг на дружку и слабеют во взаимных войнах.
Именно тяжелая международная обстановка и выковала столь искусную и изощренную византийскую дипломатию. Внешняя политика Византии прославилась умением комбинировать тайную дипломатическую игру с меткими военными ударами. Особенно искусно умели византийские правители разбить сильного врага чужим оружием, хитрыми интригами, натравив на него его же союзников.
3) Появление письменности, заключение союза с Византией, так же торговые соглашения
4)Скорее, безнравственным.. . Придворный историк Прокопий в «Тайной истории» резко чернит его память, называя императора "злым глупцом". В личности Юстиниана негармонично переплетались умственные и нравственные контрасты. Он замышлял обширные планы увеличения и усиления государства, но не обладал достаточными творческими силами для того, чтобы их цельно и полно построить. Он претендовал на роль реформатора, а мог только хорошо усваивать не им выработанные идеи. Он был прост, доступен и воздержан в своих привычках — и вместе с тем, вследствие самомнения, окружил себя напыщеннейшим этикетом и небывалой роскошью. Прямота и известное добросердечие исказились у него мало-помалу коварством и лживостью правителя, принужденного постоянно отстаивать удачно захваченную власть от всякого рода опасностей и покушений. Благожелательность к людям, которую он проявлял нередко, портилась частой местью врагам. Щедрость по отношению к бедствующим классам совмещалась в нём с алчностью и неразборчивостью в средствах добывания денег для обеспечения представительства, соответствующего его понятиям о собственном достоинстве. Стремление к справедливости, о которой он постоянно говорил, подавлялось непомерной жаждой господства и вырастающим на такой почве высокомерием. Он заявлял притязания на безграничный авторитет, а воля у него была в опасные минуты часто слабая и нерешительная. Он подпадал под влияние не только сильной характером жены своей Феодоры, но иногда даже ничтожных людей, обнаруживая даже трусость. Все эти добродетели и пороки мало-помалу объединялись около выступавшей на первый план, ярко выраженной склонности к деспотизму.