<Вступление> Немало написано и напечатано о жизни и деятельности графа Аракчеева. В многочисленных мемуарах начала XIX столетия встречаем нередко отзывы современников о личности знаменитого временщика и рассказы о различных фактах из его жизни. К этим данным мемуарной литературы присоединяется значительный запас подлинных документов, писем и разного рода официальных актов, бросающих свет на жизненный и служебный путь этого страшного человека, при одном упоминании о котором тысячи наших недавних предков дрожали и крестились от ужаса. Однако все эти данные, отрывочные и разбросанные, до сих пор еще не сведены в одно целое*. А ведь стоит заняться такой сводкой. Аракчеев дал свое имя целому тринадцатилетию нашей истории (1812-1825), которое зовется "аракчеевщиной" подобно тому, как в XVIII столетии время правления Анны было прозвано "бироновщиной". Интерес к Аракчееву усиливается еще тем обстоятельством, что время его всевластия пало на царствование государя, вступившего на престол в ореоле поборника либеральных начал. Каким образом "аракчеевщина" стала возможной под скипетром Александра I? Что связывало эти две столь несродные натуры? Какое сочетание условий создало ко второй половине царствования Александра I безудержный рост воинствующей реакции, тупо и бессмысленно загонявшей в революционное подполье лучший цвет общественных сил? Все эти вопросы, неизбежно возникающие около имени Аракчеева, имеют большую важность как для изучения царствования Александра I, так и для размышлений над более общим вопросом об исторической природе тех бурных пароксизмов реакционного террора, которые не перестают вспыхивать время от времени на всем пространстве нашей новой истории вплоть до самых последних ее моментов. * Во втором томе "Русского биографического словаря" помещена биография Аракчеева, но эта статья ценна лишь в качестве надежной хронологической канвы жизни и службы Аракчеева. О личности Аракчеева и его исторической роли названная статья, написанная тоном какой-то официальной реляции, не дает правильного понятия. Пушкин, разговаривая со Сперанским, сказал: "Вы и Аракчеев, вы стоите в дверях противоположных этого царствования, как гении зла и блага"*. * Пушкин А. С. Отрывки из дневника. - Сочинения. М., 1882. Т. V. С. 233. Салтыков в поразительной по силе сатирического удара "Истории одного города" попытался заглянуть в душу страшного временщика и в своем Угрюм-Бурчееве создал поистине ужасающую фигуру героя бессмысленной воли, у которого стихийная, всесокрушающая настойчивость шла вровень только с безумной нелепостью занимавших его планов и начинаний. "Закапывай реку, вороти ее вспять!" - приказывает Угрюм-Бурчеев подвластной толпе, и тысячи народа истекают кровью над исполнением заведомо бессмысленного приказа, покоряясь железной воле своего повелителя. Взгляды Пушкина и Салтыкова на деятельность Аракчеева примыкают к наиболее распространенному воззрению, которое, на мой взгляд, представляет Аракчеева выше его действительного духовного роста. Мрачный ли дух зла, двигающий ли массами фанатик бессмысленных планов - и в том и в другом случае Аракчеев рисуется как человек сильного почина, властно порабощающий себе окружающих людей. Такое воззрение совпадает с распространенным объяснением происхождения "аракчеевщины": Аракчеев подчинил себе духовно Александра, Ариман восторжествовал над Ормуздом, и, следовательно, аракчеевщина возникла вопреки Александру; самого же Александра можно упрекнуть только в слабости воли, в мягкой уступчивости, в том, что он не сумел совладать со своим злым демоном. И, относя все мрачное на свет Аракчеева, это воззрение создает из него, как из некоей темной глыбы, лишь пьедестал для вящего возвеличения духовной красоты того, кому он служил. Историческая действительность, однако, отнюдь не подтверждает этого распространенного воззрения. На самом деле все было совершенно иначе. И прежде всего в самом Аракчееве при внимательном изучении его личности нельзя подметить ни одного грана крупной духовной силы, хотя бы мрачной, хотя бы извращенной. Он сам охарактеризовал себя гораздо правильнее, нежели Пушкин и Салтыков. Он вовсе не притязал на роль демона или стихийно-фанатичного изувера. Он любил называть себя просто: "истинно русский неученый дворянин", и только. Знают ли современные "истинно русские" дворяне, что первоначальным творцом того прозвища, которым они теперь так гордятся, был их прямой исторический предок - граф Аракчеев? "Истинно русский неученый дворянин" - это нечто гораздо более прозаическое, нежели "демон зла" и нечто гораздо менее устойчивое, нежели фанатик хотя бы и бессмысленной идеи. Это просто - служилый холоп, преданный "без лести", но при непременном условии получения за свою преданность соответствующих подачек. Таким и был друг сердца Александра - граф Аракчеев.
Версальский мирный договор 1919 года — договор, официально завершивший первую мировую войну 1914−18 годов. Подписан 28 июня 1919 года в Версале (Франция) Соединёнными Штатами Америки, Британской империей, Францией, Италией и Японией, а также Бельгией, Боливией, Бразилией, Кубой, Эквадором, Грецией, Гватемалой, Гаити, Хиджазом, Гондурасом, Либерией, Никарагуа, Панамой, Перу, Польшей, Португалией, Румынией, Сербо-Хорвато-Словенским государством, Сиамом, Чехословакией и Уругваем, с одной стороны, и капитулировавшей Германией — с другой.
Условия договора
Условия договора были выработаны (после длительных секретных совещаний) на Парижской мирной конференции 1919−20 годов. Договор вступил в силу 10 января 1920 года, после ратификации его Германией и четырьмя главными союзными державами — Великобританией, Францией, Италией и Японией. Из подписавших Версальский мирный договор государств США, Хиджаз и Эквадор отказались его ратифицировать. Сенат США отказался от ратификации из-за нежелания США связывать себя участием в Лиге Наций (где преобладало влияние Великобритании и Франции) , устав которой был составной частью Версальского договора. Взамен этого договора США заключили с Германией в августе 1921 года особый договор, почти идентичный Версальскому, но не содержавший статей о Лиге Наций.
Ограничения и штрафы, наложенные на Германию
Версальский мирный договор имел целью закрепление передела мира в пользу держав-победительниц. По нему Германия возвращала Франции Эльзас-Лотарингию (в границах 1870 года) ; Бельгии — округа Мальмеди и Эйпен, а также так называемую нейтральную и прусскую части Морене; Польше — Познань, части и другие территории Западной Пруссии; г. Данциг (Гданьск) и его округ был объявлен «вольным городом» ; г. Мемель (Клайпеда) передан в ведение держав-победительниц (в феврале 1923 года присоединён к Литве) . Вопрос о государственной принадлежности Шлезвига, южной части Восточной Пруссии и Верхней Силезии должен был быть решён плебисцитом (в результате часть Шлезвига перешла в 1920 году к Дании, часть Верхней Силезии в 1921 году — к Польше, южная часть Восточной Пруссии осталась у Германии) ; к Чехословакии отошёл небольшой участок силезской территории. Исконные польские земли — на правом берегу Одера, Нижняя Силезия, большая часть Верхней Силезии и др. — остались у Германии. Саар переходил на 15 лет под управление Лиги Наций, а по истечении 15 лет судьба Саара должна была решиться путём плебисцита. Угольные шахты Саара были переданы в собственность Франции. По договору Германия признавала и обязывалась строго соблюдать независимость Австрии, а также признавала полную независимость Польши и Чехословакии. Вся германская часть левобережья Рейна и полоса правого берега шириной в 50 км подлежали демилитаризации. Германия лишалась всех своих колоний, которые позднее были поделены между главными державами-победительницами на основе системы мандатов Лиги Наций.
По отношению к России
Согласно статье 116, Германия признавала «независимость всех территорий, входивших в состав бывшей Российской империи к 1 августа 1914 года» , а также отмену Брестского мира 1918 и всех других договоров, заключённых ею со своими же ставленниками и агентами. Статья 117 Версальского мирного договора, ставила под сомнение легитимность большевистского режима в России и обязывала Германию признать все договоры и соглашения союзных и объединившихся держав с государствами, которые «образовались или образуются на всей или на части территорий бывшей Российской империи» .
<Вступление> Немало написано и напечатано о жизни и деятельности графа Аракчеева. В многочисленных мемуарах начала XIX столетия встречаем нередко отзывы современников о личности знаменитого временщика и рассказы о различных фактах из его жизни. К этим данным мемуарной литературы присоединяется значительный запас подлинных документов, писем и разного рода официальных актов, бросающих свет на жизненный и служебный путь этого страшного человека, при одном упоминании о котором тысячи наших недавних предков дрожали и крестились от ужаса. Однако все эти данные, отрывочные и разбросанные, до сих пор еще не сведены в одно целое*. А ведь стоит заняться такой сводкой. Аракчеев дал свое имя целому тринадцатилетию нашей истории (1812-1825), которое зовется "аракчеевщиной" подобно тому, как в XVIII столетии время правления Анны было прозвано "бироновщиной". Интерес к Аракчееву усиливается еще тем обстоятельством, что время его всевластия пало на царствование государя, вступившего на престол в ореоле поборника либеральных начал. Каким образом "аракчеевщина" стала возможной под скипетром Александра I? Что связывало эти две столь несродные натуры? Какое сочетание условий создало ко второй половине царствования Александра I безудержный рост воинствующей реакции, тупо и бессмысленно загонявшей в революционное подполье лучший цвет общественных сил? Все эти вопросы, неизбежно возникающие около имени Аракчеева, имеют большую важность как для изучения царствования Александра I, так и для размышлений над более общим вопросом об исторической природе тех бурных пароксизмов реакционного террора, которые не перестают вспыхивать время от времени на всем пространстве нашей новой истории вплоть до самых последних ее моментов. * Во втором томе "Русского биографического словаря" помещена биография Аракчеева, но эта статья ценна лишь в качестве надежной хронологической канвы жизни и службы Аракчеева. О личности Аракчеева и его исторической роли названная статья, написанная тоном какой-то официальной реляции, не дает правильного понятия. Пушкин, разговаривая со Сперанским, сказал: "Вы и Аракчеев, вы стоите в дверях противоположных этого царствования, как гении зла и блага"*. * Пушкин А. С. Отрывки из дневника. - Сочинения. М., 1882. Т. V. С. 233. Салтыков в поразительной по силе сатирического удара "Истории одного города" попытался заглянуть в душу страшного временщика и в своем Угрюм-Бурчееве создал поистине ужасающую фигуру героя бессмысленной воли, у которого стихийная, всесокрушающая настойчивость шла вровень только с безумной нелепостью занимавших его планов и начинаний. "Закапывай реку, вороти ее вспять!" - приказывает Угрюм-Бурчеев подвластной толпе, и тысячи народа истекают кровью над исполнением заведомо бессмысленного приказа, покоряясь железной воле своего повелителя. Взгляды Пушкина и Салтыкова на деятельность Аракчеева примыкают к наиболее распространенному воззрению, которое, на мой взгляд, представляет Аракчеева выше его действительного духовного роста. Мрачный ли дух зла, двигающий ли массами фанатик бессмысленных планов - и в том и в другом случае Аракчеев рисуется как человек сильного почина, властно порабощающий себе окружающих людей. Такое воззрение совпадает с распространенным объяснением происхождения "аракчеевщины": Аракчеев подчинил себе духовно Александра, Ариман восторжествовал над Ормуздом, и, следовательно, аракчеевщина возникла вопреки Александру; самого же Александра можно упрекнуть только в слабости воли, в мягкой уступчивости, в том, что он не сумел совладать со своим злым демоном. И, относя все мрачное на свет Аракчеева, это воззрение создает из него, как из некоей темной глыбы, лишь пьедестал для вящего возвеличения духовной красоты того, кому он служил. Историческая действительность, однако, отнюдь не подтверждает этого распространенного воззрения. На самом деле все было совершенно иначе. И прежде всего в самом Аракчееве при внимательном изучении его личности нельзя подметить ни одного грана крупной духовной силы, хотя бы мрачной, хотя бы извращенной. Он сам охарактеризовал себя гораздо правильнее, нежели Пушкин и Салтыков. Он вовсе не притязал на роль демона или стихийно-фанатичного изувера. Он любил называть себя просто: "истинно русский неученый дворянин", и только. Знают ли современные "истинно русские" дворяне, что первоначальным творцом того прозвища, которым они теперь так гордятся, был их прямой исторический предок - граф Аракчеев? "Истинно русский неученый дворянин" - это нечто гораздо более прозаическое, нежели "демон зла" и нечто гораздо менее устойчивое, нежели фанатик хотя бы и бессмысленной идеи. Это просто - служилый холоп, преданный "без лести", но при непременном условии получения за свою преданность соответствующих подачек. Таким и был друг сердца Александра - граф Аракчеев.
Условия договора
Условия договора были выработаны (после длительных секретных совещаний) на Парижской мирной конференции 1919−20 годов. Договор вступил в силу 10 января 1920 года, после ратификации его Германией и четырьмя главными союзными державами — Великобританией, Францией, Италией и Японией. Из подписавших Версальский мирный договор государств США, Хиджаз и Эквадор отказались его ратифицировать. Сенат США отказался от ратификации из-за нежелания США связывать себя участием в Лиге Наций (где преобладало влияние Великобритании и Франции) , устав которой был составной частью Версальского договора. Взамен этого договора США заключили с Германией в августе 1921 года особый договор, почти идентичный Версальскому, но не содержавший статей о Лиге Наций.
Ограничения и штрафы, наложенные на Германию
Версальский мирный договор имел целью закрепление передела мира в пользу держав-победительниц. По нему Германия возвращала Франции Эльзас-Лотарингию (в границах 1870 года) ; Бельгии — округа Мальмеди и Эйпен, а также так называемую нейтральную и прусскую части Морене; Польше — Познань, части и другие территории Западной Пруссии; г. Данциг (Гданьск) и его округ был объявлен «вольным городом» ; г. Мемель (Клайпеда) передан в ведение держав-победительниц (в феврале 1923 года присоединён к Литве) . Вопрос о государственной принадлежности Шлезвига, южной части Восточной Пруссии и Верхней Силезии должен был быть решён плебисцитом (в результате часть Шлезвига перешла в 1920 году к Дании, часть Верхней Силезии в 1921 году — к Польше, южная часть Восточной Пруссии осталась у Германии) ; к Чехословакии отошёл небольшой участок силезской территории. Исконные польские земли — на правом берегу Одера, Нижняя Силезия, большая часть Верхней Силезии и др. — остались у Германии. Саар переходил на 15 лет под управление Лиги Наций, а по истечении 15 лет судьба Саара должна была решиться путём плебисцита. Угольные шахты Саара были переданы в собственность Франции. По договору Германия признавала и обязывалась строго соблюдать независимость Австрии, а также признавала полную независимость Польши и Чехословакии. Вся германская часть левобережья Рейна и полоса правого берега шириной в 50 км подлежали демилитаризации. Германия лишалась всех своих колоний, которые позднее были поделены между главными державами-победительницами на основе системы мандатов Лиги Наций.
По отношению к России
Согласно статье 116, Германия признавала «независимость всех территорий, входивших в состав бывшей Российской империи к 1 августа 1914 года» , а также отмену Брестского мира 1918 и всех других договоров, заключённых ею со своими же ставленниками и агентами. Статья 117 Версальского мирного договора, ставила под сомнение легитимность большевистского режима в России и обязывала Германию признать все договоры и соглашения союзных и объединившихся держав с государствами, которые «образовались или образуются на всей или на части территорий бывшей Российской империи» .