Это упрощённый взгляд на историю древних цивилизаций, привитый марксизмом и советской историографией. Более глубокое изучение древних цивилизаций указывает на то, что рабы всегда составляли ничтожный процент членов общества, особенно в странах древнего Востока. Но даже в Риме классической эпохи, где рабов было относительно много, они не составляли большинства населения. Хотя бы потому, что рабы не платили налогов и не служили в армии. А мощь Римской империи была основана на налогоплательщиках и воинах, но не на прислуге и чернорабочих, к которым в основном причислялись рабы.
Если же взять такие древневосточные державы, как Шумер, Аккад, Ассирия, Вавилон, древняя Персия эпохи Ахеменидов или Парфянских царей, то там процент рабского населения был куда ниже, чем в Арабском халифате, который никто не причисляет к рабовладельческим формациям.
Александр Федорович Керенский — сначала министр юстиции, позже — военный и морской, а уже в июле семнадцатого по совместительству и премьер-министр Временного правительства. из одного только этого видно его ангажированность в конъюнктуру. он — персонификация — как писал его биограф Федюк, — «эпохи надежд», т.е. времени с февраля по октябрь 17-го.
при написании мемуаров, уже в эмиграции, не мудрено, что Керенский делал всяческие попытки оправдать себя в целом и свои ошибки в частности. «Временами стихия толпы, — пишет Керенский — принимала столь мощный размах, что, казалось, вот-вот захлестнёт всех нас, но мало-помалу напор её стихал». чувствуется попытка автора также "суггестировать" (вовлечь) читателя в те события, заставить его поверить, что народные массы стихийно восприняли революцию, хотя, в общих чертах, именно так всё и было. именно же — попытка Керенского заставить поверить в эйфорию грядущей свободы, грядущих перемен.
«мы приступили к созданию контуров новой России» — подчёркивание важности деятельности думских министров, их бо́льший, чем Петросовета, вклад в дело революции;
«То был исторический момент, породивший [новую Россию], которая заняла место России, осквернённой и загаженной Распутиным и ненавистной всем монархией» — акцентирование внимания на той же самой стихийности народных масс, на общее чувство ненависти, об общем желании (буржуазии и пролетариата) опрокинуть прежние устои царского режима, — коалиции, можно сказать. Керенский говорит об, я повторюсь, общей неприязни самодержавия;
дальнейшее (автор вопроса, можешь вставить длинную цитату, начиная со слова "непопулярные" и заканчивая последним словом в приведенной цитате из мемуаров) повествует о том благом неистовстве, о той же стихии революции. главный мотив автора — доказать, что революция была ни только буржуазно-демократической, но и, строго говоря, социалистической. Керенский говорит; желает доказать, что в создании "новой России" принимал участие не только либеральный контингент буржуев, но и народ; устранить ту пропасть, которая была между оными.
отношение автора к революции — безусловно положительное, так как сам он принимал в ней активное участие и даже стал ее символом.
Более глубокое изучение древних цивилизаций указывает на то, что рабы всегда составляли ничтожный процент членов общества, особенно в странах древнего Востока. Но даже в Риме классической эпохи, где рабов было относительно много, они не составляли большинства населения. Хотя бы потому, что рабы не платили налогов и не служили в армии. А мощь Римской империи была основана на налогоплательщиках и воинах, но не на прислуге и чернорабочих, к которым в основном причислялись рабы.
Если же взять такие древневосточные державы, как Шумер, Аккад, Ассирия, Вавилон, древняя Персия эпохи Ахеменидов или Парфянских царей, то там процент рабского населения был куда ниже, чем в Арабском халифате, который никто не причисляет к рабовладельческим формациям.
ответ: автор текста — А.Ф. Керенский.
Объяснение:
Александр Федорович Керенский — сначала министр юстиции, позже — военный и морской, а уже в июле семнадцатого по совместительству и премьер-министр Временного правительства. из одного только этого видно его ангажированность в конъюнктуру. он — персонификация — как писал его биограф Федюк, — «эпохи надежд», т.е. времени с февраля по октябрь 17-го.
при написании мемуаров, уже в эмиграции, не мудрено, что Керенский делал всяческие попытки оправдать себя в целом и свои ошибки в частности. «Временами стихия толпы, — пишет Керенский — принимала столь мощный размах, что, казалось, вот-вот захлестнёт всех нас, но мало-помалу напор её стихал». чувствуется попытка автора также "суггестировать" (вовлечь) читателя в те события, заставить его поверить, что народные массы стихийно восприняли революцию, хотя, в общих чертах, именно так всё и было. именно же — попытка Керенского заставить поверить в эйфорию грядущей свободы, грядущих перемен.
«мы приступили к созданию контуров новой России» — подчёркивание важности деятельности думских министров, их бо́льший, чем Петросовета, вклад в дело революции;
«То был исторический момент, породивший [новую Россию], которая заняла место России, осквернённой и загаженной Распутиным и ненавистной всем монархией» — акцентирование внимания на той же самой стихийности народных масс, на общее чувство ненависти, об общем желании (буржуазии и пролетариата) опрокинуть прежние устои царского режима, — коалиции, можно сказать. Керенский говорит об, я повторюсь, общей неприязни самодержавия;
дальнейшее (автор вопроса, можешь вставить длинную цитату, начиная со слова "непопулярные" и заканчивая последним словом в приведенной цитате из мемуаров) повествует о том благом неистовстве, о той же стихии революции. главный мотив автора — доказать, что революция была ни только буржуазно-демократической, но и, строго говоря, социалистической. Керенский говорит; желает доказать, что в создании "новой России" принимал участие не только либеральный контингент буржуев, но и народ; устранить ту пропасть, которая была между оными.
отношение автора к революции — безусловно положительное, так как сам он принимал в ней активное участие и даже стал ее символом.
удачи тебе, приятель.