У другій половині V ст. до н. е. Спарта, спираючись на свою військову могутність, вела боротьбу за гегемонію в Елладі. В Пелопоннеській війні вона перемогла свого дуже сильного противника - Афіни. Останні прийняли всі умови, продиктовані Спартою, в тому числі скасували режим демократії і встановили олігархію на зразок Спарти. Спарта отримала велику контрибуцію. Однак Пелопоннеська війна різко погіршила її становище. Багато спартанців загинуло. Країна була виснажена. Населення підвладних Спарті полісів проявляло зневагу до переможців.
Для Спарти перемога в Пелопоннеській війні означала кінець самоізоляції, почалося її втягування в загальногрецькі товарно-грошові відносини. Знову в обігу з'явилися золоті й срібні монети. За словами письменника і філософа Плутарха (бл. 46 - бл. 127 рр. до н. е.), в цей період усі спартанці були охоплені прагненням до збагачення, ніби потягом до чогось почесного і великого. Особливо збагачувалися воєначальники.
За законом ефора Епідатея (близько 400 р. до н. е.), спартанці змогли продавати й заповідати свої клери, тобто установився принцип приватної власності на землю. Кількість тих, хто опустився, втратив землю, майно (гіпомейонів), зростала, а кількість співтрапезників у сиссітіях зменшувалася. Почався занепад спартанської «общини рівних», її політична й суспільна структура не витримала натиску товарно-грошових відносин. У 480 р. до н. е. повноправних спартанців-воїнів налічувалося 8 тис., у 418 р. до н. е.- 4 тис., а до кінця IV ст. до н. е. їх залишилося менше одної тисячі. Більшість спартанців загинула, їхні наділи стали об'єктом купівлі-продажу. Спарта втратила свою самостійність, потрапила під владу персів, потім македонців, а з 146 р. до н. е.- Риму.
Константинополь был целью глобальной, а потому идти к ней нужно было долго. Каждый новый конфликт с Турцией должен был продвигать Россию вперед. Так он и происходило до Крымской войны, поражение в которой поставило крест на многолетних усилиях. Причин стремиться к Константинополю было две. Первая геополитическая, вторая – культурно-идеологическая. С геополитической все ясно. Половина преимуществ от господства на Черном море нивелировалось отсутствием возможности свободно перебраться из него в море Средиземное. «Черное море – это бутылка, но пробка не у нас», — говорили в России в середине XIX-го века. Контроль над проливами дал бы России очень многое не только в военном плане, но и в плане, например, развития собственной торговли. Культурно-идеологическая причина заключалась в том, что Константинополь – столица и символ Византии – колыбели православия.
Так выглядела восточная Европа после подписания Сан-Стефанского мира
Россия, как главная православная держава мира, позиционировала себя как защитница всех братьев по вере во всем мире. Но сложно быть правопреемником Византии в полном смысле, если Константинополь не находится под твоим контролем. Больше того, он в руках государства, которое веками притесняло православных, живущих в южной и восточной Европе. Что дальше – понятно. Если Россия «освобождает» Константинополь, значит, православные всего мира объединяются вокруг освободителя. Надо сказать, идея эта со временем проиграла в значимости геополитическому фактору. Выход в Черное море стал безусловно более важной задачей, нежели возврат колыбели православия под власть православных. Больше того, как раз к концу Русско-Турецкой войны 1877-1878 Россия, наконец, нашла выход в Средиземное море в обход Константинополя. Проблему решили вовремя Сан-Стефанской конференции, на которой был подписан мир. По договору было образовано новое государство – Великая Болгария. Ее границы были значительно шире границ Болгарии современной. В ее состав вошли современная Македония и северо-восточная часть Греции. Таким образом, Великая Болгария получила выход к Эгейскому морю, а так как контроль над этой страной, как минимум на несколько лет, был передан России, то глобальная геополитическая задача была решена. Россия получила право военного присутствия в средиземноморье. Впрочем, условия Сан-Стефанского мира были довольно быстро пересмотрены, а та часть, что касалась Великой Болгарии отменена. Другие Великие державы быстро сообразили, чем обернется для них приход России в Средиземное море. Идея возврата Константинополя, как православной святыни, возродилась при Николае II. Более того, именно ее активно использовали как обоснование для участия в Первой мировой войне. Но если бы Константинополь уже был бы «освобожден», то Россия, вполне вероятно, вообще не стала бы участвовать в Первой мировой. Ведь основные цели были бы уже достигнуты. А неучастие в Первой мировой, сами понимаете, чем бы обернулись. Ни Временного правительства, ни Октября, ни Ленина со Сталиным – ничего из этого могло бы и не быть.
У другій половині V ст. до н. е. Спарта, спираючись на свою військову могутність, вела боротьбу за гегемонію в Елладі. В Пелопоннеській війні вона перемогла свого дуже сильного противника - Афіни. Останні прийняли всі умови, продиктовані Спартою, в тому числі скасували режим демократії і встановили олігархію на зразок Спарти. Спарта отримала велику контрибуцію. Однак Пелопоннеська війна різко погіршила її становище. Багато спартанців загинуло. Країна була виснажена. Населення підвладних Спарті полісів проявляло зневагу до переможців.
Для Спарти перемога в Пелопоннеській війні означала кінець самоізоляції, почалося її втягування в загальногрецькі товарно-грошові відносини. Знову в обігу з'явилися золоті й срібні монети. За словами письменника і філософа Плутарха (бл. 46 - бл. 127 рр. до н. е.), в цей період усі спартанці були охоплені прагненням до збагачення, ніби потягом до чогось почесного і великого. Особливо збагачувалися воєначальники.
За законом ефора Епідатея (близько 400 р. до н. е.), спартанці змогли продавати й заповідати свої клери, тобто установився принцип приватної власності на землю. Кількість тих, хто опустився, втратив землю, майно (гіпомейонів), зростала, а кількість співтрапезників у сиссітіях зменшувалася. Почався занепад спартанської «общини рівних», її політична й суспільна структура не витримала натиску товарно-грошових відносин. У 480 р. до н. е. повноправних спартанців-воїнів налічувалося 8 тис., у 418 р. до н. е.- 4 тис., а до кінця IV ст. до н. е. їх залишилося менше одної тисячі. Більшість спартанців загинула, їхні наділи стали об'єктом купівлі-продажу. Спарта втратила свою самостійність, потрапила під владу персів, потім македонців, а з 146 р. до н. е.- Риму.
Константинополь был целью глобальной, а потому идти к ней нужно было долго. Каждый новый конфликт с Турцией должен был продвигать Россию вперед. Так он и происходило до Крымской войны, поражение в которой поставило крест на многолетних усилиях. Причин стремиться к Константинополю было две. Первая геополитическая, вторая – культурно-идеологическая. С геополитической все ясно. Половина преимуществ от господства на Черном море нивелировалось отсутствием возможности свободно перебраться из него в море Средиземное. «Черное море – это бутылка, но пробка не у нас», — говорили в России в середине XIX-го века. Контроль над проливами дал бы России очень многое не только в военном плане, но и в плане, например, развития собственной торговли. Культурно-идеологическая причина заключалась в том, что Константинополь – столица и символ Византии – колыбели православия.
Так выглядела восточная Европа после подписания Сан-Стефанского мира
Россия, как главная православная держава мира, позиционировала себя как защитница всех братьев по вере во всем мире. Но сложно быть правопреемником Византии в полном смысле, если Константинополь не находится под твоим контролем. Больше того, он в руках государства, которое веками притесняло православных, живущих в южной и восточной Европе. Что дальше – понятно. Если Россия «освобождает» Константинополь, значит, православные всего мира объединяются вокруг освободителя. Надо сказать, идея эта со временем проиграла в значимости геополитическому фактору. Выход в Черное море стал безусловно более важной задачей, нежели возврат колыбели православия под власть православных. Больше того, как раз к концу Русско-Турецкой войны 1877-1878 Россия, наконец, нашла выход в Средиземное море в обход Константинополя. Проблему решили вовремя Сан-Стефанской конференции, на которой был подписан мир. По договору было образовано новое государство – Великая Болгария. Ее границы были значительно шире границ Болгарии современной. В ее состав вошли современная Македония и северо-восточная часть Греции. Таким образом, Великая Болгария получила выход к Эгейскому морю, а так как контроль над этой страной, как минимум на несколько лет, был передан России, то глобальная геополитическая задача была решена. Россия получила право военного присутствия в средиземноморье. Впрочем, условия Сан-Стефанского мира были довольно быстро пересмотрены, а та часть, что касалась Великой Болгарии отменена. Другие Великие державы быстро сообразили, чем обернется для них приход России в Средиземное море. Идея возврата Константинополя, как православной святыни, возродилась при Николае II. Более того, именно ее активно использовали как обоснование для участия в Первой мировой войне. Но если бы Константинополь уже был бы «освобожден», то Россия, вполне вероятно, вообще не стала бы участвовать в Первой мировой. Ведь основные цели были бы уже достигнуты. А неучастие в Первой мировой, сами понимаете, чем бы обернулись. Ни Временного правительства, ни Октября, ни Ленина со Сталиным – ничего из этого могло бы и не быть.