«…Князь же великий, распределив полки, повелел им через Оку-реку переправляться и при казал каждому полку и воеводам: "Если же кто пойдет по Рязанской земле, — не коснитесь ни единого волоса!" И, взяв благословение от архиепископа коломенского, князь великий перешел реку Оку со всеми силами и отправил в поле третью заставу, лучших своих витязей, чтобы они сошлись со сторожей татарской в степи….<…> Князь же Олег Рязанский услышал, что князь великий соединился со многими силами и следует навстречу безбожному царю Мамаю да к тому же вооружен твердо своею верою, которую на бога-вседержителя, всевышнего творца, со всею надеждой возлагает. И начал остерегаться Олег Рязанский и с места на место переходить с единомышленниками своими, так говоря: "Вот если бы нам можно было послать весть об этой напасти к многоразумному Ольгерду Литовскому, узнать, что он об этом думает, да нельзя: перекрыли нам путь. Думал я по старинке, что не следует русским князьям на восточного царя подниматься, а теперь как все это понять? И откуда князю такая пришла<…>, что смог против нас трех подняться?" Князь же Ольгерд Литовский, в согласии с прежним замыслом, собрал литовцев много и варягов, и жмуди и пошел на Мамаю. И пришел к городу Одоеву, но, прослышав, что князь великий собрал великое множество воинов, — всю русь и словен, да пошел к Дону против царя Мамая, — прослышав также, что Олег испугался, — и стал тут с тех пор недвижимо, и понял тщетность своих помыслов, о союзе своем с Олегом Рязанским теперь сожалел, метался и негодовал, говоря: "Если человеку не хватает своего ума, то напрасно чужого ума ищет: никогда ведь не бывало, чтобы Литву поучала Рязань! Ныне же свел меня с ума Олег, а сам и пуще погиб ".<…>
И князь великий приказал войску всему через Дон переправляться. Тогда начал князь великий Дмитрий Иванович с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, и с литовскими князьями Андреем и Дмитрием Ольгердовичами вплоть до шестого часа полки расставлять. Некий воевода пришел с литовскими князьями, именем Дмитрий Боброк, родом из Волынской земли, который знатным был полководцем, хорошо он расставил полки, по достоинству, как и где кому подобает стоять. <…> Князь же великий, увидев свои полки достойно устроенными, сошел с коня своего и пал на колени свои прямо перед большого полка черным знаменем, на котором вышит образ владыки господа нашего Иисуса Христа, и из глубины души стал взывать громогласно: "О владыка-вседержитель! Взгляни проницательным оком на этих людей, что твоею десницею созданы и твоею кровью искуплены от служения дьяволу».
ОбъяснениК концу XVI в. , в то время, когда в Европе начали складываться сильные централизованные государства, в обширной и многоплемённой Османской империи внутренние экономические и политические связи не только не укреплялись, но, наоборот, стали ослабевать. Антифеодальные движения крестьянства и борьба нетурецких народов за своё освобождение отражали непримиримые внутренние противоречия, преодолеть которые султанская власть была не в состоянии. Консолидации империи мешало также то обстоятельство, что центральная область империи — отсталая в экономическом отношении Анатолия — не стала и не могла стать для покорённых народов центром экономического и политического притяжения.
По мере развития товарно-денежных отношений увеличивалась заинтересованность феодалов в повышении доходности своих военно-ленных владений. Они стали самовольно превращать эти условные владения в свою собственность. Военные ленники начали уклоняться от обязанности содержать для султана отряды и от участия в военных походах, стали присваивать доходы от ленных владений. Одновременно с этим началась борьба между отдельными феодальными группировками за обладание землёй, за её концентрацию. Как писал современник, «между ними есть люди, имеющие по 20—30 и даже по 40—50 зеаметов и тимаров, плоды которых они пожирают» . Это привело к тому, что государственная собственность на землю стала ослабевать и постепенно утрачивать своё значение, а военно-ленная система — разлагаться. Усиливался феодальный сепаратизм В конце XVI в появились несомненные признаки ослабления султанской власти.
Расточительность султанов и их придворных требовала огромных средств. Значительную долю государственных доходов поглощал непрерывно растущий бюрократический военно-административный и финансовый аппарат государства в центре и в провинциях. Очень большая часть средств тратилась на содержание армии янычар, численность которых возрастала по мере того, как разлагалось и сокращалось феодальное ополчение, поставлявшееся ленниками. Численность янычарского войска увеличивалась еще и потому, что султану нужна была военная сила для подавления растущей борьбы турецких и нетурецких народных масс против феодального и национального гнета. Янычарская армия в начале XVII в превышала 90 тыс человек.
Государственная власть, стремясь увеличить доходы казны, стала из года в год повышать старые и вводить новые налоги. Налог джизья, в начале XVI в равный 20—25 акче с человека, к началу XVII в достиг 140 акче, а чрезвычайно злоупотреблявшие своими полномочиями сборщики налогов доводили его иногда до 400—500 акче. Возросли также феодальные поборы, взимавшиеся землевладельцами.
Вместе с тем казначейство стало отдавать право сбора налогов с государственных земель откупщикам. Так появилась и начала усиливаться новая категория земельных владельцев — откупщики, превращавшиеся фактически в феодальных собственников целых областей.
В качестве откупщиков часто выступали придворные и провинциальные сановники. Большое количество государственных земель через посредство откупов попало в руки янычар и сипахиев.
В этот же период завоевательная политика Османской империи наталкивалась на всё более серьёзные препятствия.
Сильное и всё возраставшее сопротивление этой политике оказывали Россия, Австрия, Польша и на Средиземном море — Испания.
При преемнике Сулеймана Кануни — Селиме II (1566—1574) был предпринят поход на Астрахань (1569 г.) . Но это мероприятие, потребовавшее значительных затрат, не принесло успеха: турецкая армия потерпела поражение и была вынуждена отступить.
В 1571 г. соединённый флот Испании и Венеции нанёс в заливе Лепанто сокрушительное поражение турецкому флоту. Неудача астраханского похода и поражение при Лепанто свидетельствовали о начавшемся военном ослаблении империи.
«…Князь же великий, распределив полки, повелел им через Оку-реку переправляться и при казал каждому полку и воеводам: "Если же кто пойдет по Рязанской земле, — не коснитесь ни единого волоса!" И, взяв благословение от архиепископа коломенского, князь великий перешел реку Оку со всеми силами и отправил в поле третью заставу, лучших своих витязей, чтобы они сошлись со сторожей татарской в степи….<…> Князь же Олег Рязанский услышал, что князь великий соединился со многими силами и следует навстречу безбожному царю Мамаю да к тому же вооружен твердо своею верою, которую на бога-вседержителя, всевышнего творца, со всею надеждой возлагает. И начал остерегаться Олег Рязанский и с места на место переходить с единомышленниками своими, так говоря: "Вот если бы нам можно было послать весть об этой напасти к многоразумному Ольгерду Литовскому, узнать, что он об этом думает, да нельзя: перекрыли нам путь. Думал я по старинке, что не следует русским князьям на восточного царя подниматься, а теперь как все это понять? И откуда князю такая пришла<…>, что смог против нас трех подняться?" Князь же Ольгерд Литовский, в согласии с прежним замыслом, собрал литовцев много и варягов, и жмуди и пошел на Мамаю. И пришел к городу Одоеву, но, прослышав, что князь великий собрал великое множество воинов, — всю русь и словен, да пошел к Дону против царя Мамая, — прослышав также, что Олег испугался, — и стал тут с тех пор недвижимо, и понял тщетность своих помыслов, о союзе своем с Олегом Рязанским теперь сожалел, метался и негодовал, говоря: "Если человеку не хватает своего ума, то напрасно чужого ума ищет: никогда ведь не бывало, чтобы Литву поучала Рязань! Ныне же свел меня с ума Олег, а сам и пуще погиб ".<…>
И князь великий приказал войску всему через Дон переправляться. Тогда начал князь великий Дмитрий Иванович с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, и с литовскими князьями Андреем и Дмитрием Ольгердовичами вплоть до шестого часа полки расставлять. Некий воевода пришел с литовскими князьями, именем Дмитрий Боброк, родом из Волынской земли, который знатным был полководцем, хорошо он расставил полки, по достоинству, как и где кому подобает стоять. <…> Князь же великий, увидев свои полки достойно устроенными, сошел с коня своего и пал на колени свои прямо перед большого полка черным знаменем, на котором вышит образ владыки господа нашего Иисуса Христа, и из глубины души стал взывать громогласно: "О владыка-вседержитель! Взгляни проницательным оком на этих людей, что твоею десницею созданы и твоею кровью искуплены от служения дьяволу».
ОбъяснениК концу XVI в. , в то время, когда в Европе начали складываться сильные централизованные государства, в обширной и многоплемённой Османской империи внутренние экономические и политические связи не только не укреплялись, но, наоборот, стали ослабевать. Антифеодальные движения крестьянства и борьба нетурецких народов за своё освобождение отражали непримиримые внутренние противоречия, преодолеть которые султанская власть была не в состоянии. Консолидации империи мешало также то обстоятельство, что центральная область империи — отсталая в экономическом отношении Анатолия — не стала и не могла стать для покорённых народов центром экономического и политического притяжения.
По мере развития товарно-денежных отношений увеличивалась заинтересованность феодалов в повышении доходности своих военно-ленных владений. Они стали самовольно превращать эти условные владения в свою собственность. Военные ленники начали уклоняться от обязанности содержать для султана отряды и от участия в военных походах, стали присваивать доходы от ленных владений. Одновременно с этим началась борьба между отдельными феодальными группировками за обладание землёй, за её концентрацию. Как писал современник, «между ними есть люди, имеющие по 20—30 и даже по 40—50 зеаметов и тимаров, плоды которых они пожирают» . Это привело к тому, что государственная собственность на землю стала ослабевать и постепенно утрачивать своё значение, а военно-ленная система — разлагаться. Усиливался феодальный сепаратизм В конце XVI в появились несомненные признаки ослабления султанской власти.
Расточительность султанов и их придворных требовала огромных средств. Значительную долю государственных доходов поглощал непрерывно растущий бюрократический военно-административный и финансовый аппарат государства в центре и в провинциях. Очень большая часть средств тратилась на содержание армии янычар, численность которых возрастала по мере того, как разлагалось и сокращалось феодальное ополчение, поставлявшееся ленниками. Численность янычарского войска увеличивалась еще и потому, что султану нужна была военная сила для подавления растущей борьбы турецких и нетурецких народных масс против феодального и национального гнета. Янычарская армия в начале XVII в превышала 90 тыс человек.
Государственная власть, стремясь увеличить доходы казны, стала из года в год повышать старые и вводить новые налоги. Налог джизья, в начале XVI в равный 20—25 акче с человека, к началу XVII в достиг 140 акче, а чрезвычайно злоупотреблявшие своими полномочиями сборщики налогов доводили его иногда до 400—500 акче. Возросли также феодальные поборы, взимавшиеся землевладельцами.
Вместе с тем казначейство стало отдавать право сбора налогов с государственных земель откупщикам. Так появилась и начала усиливаться новая категория земельных владельцев — откупщики, превращавшиеся фактически в феодальных собственников целых областей.
В качестве откупщиков часто выступали придворные и провинциальные сановники. Большое количество государственных земель через посредство откупов попало в руки янычар и сипахиев.
В этот же период завоевательная политика Османской империи наталкивалась на всё более серьёзные препятствия.
Сильное и всё возраставшее сопротивление этой политике оказывали Россия, Австрия, Польша и на Средиземном море — Испания.
При преемнике Сулеймана Кануни — Селиме II (1566—1574) был предпринят поход на Астрахань (1569 г.) . Но это мероприятие, потребовавшее значительных затрат, не принесло успеха: турецкая армия потерпела поражение и была вынуждена отступить.
В 1571 г. соединённый флот Испании и Венеции нанёс в заливе Лепанто сокрушительное поражение турецкому флоту. Неудача астраханского похода и поражение при Лепанто свидетельствовали о начавшемся военном ослаблении империи.
е: