1.141. Средняя линия трапеции равна 10 см. Одна из диагоналей делит ее на два отрезка, раз- ность которых равна 2 см. Найдите основания трапеции (рис. 1.69).
3) Сначала Васютка растерялся, но потом взял себя в руки. Он решил спокойно обдумать свое положение и принять верное решение. Вдумчиво, не суетясь шел Васютка к своему и удача от него не отвернулась. Героя рассказа Виктора Астафьева "Васюткино озеро" природная память, смекалка, находчивость, знание леса, примет, приобретённые навыки и умения разжечь костёр даже в дождь, приготовить дичь, не расходовать зря "драгоценный припас" - патроны. А главное - желание выжить во что бы то ни стало. "Тайга хлипких не любит, "-эти слова отца и деда вспомнились мальчику в самую страшную минуту, когда он был в отчаянии, они придали ему сил.
4) Погнавшись за подбитой птицей (глухарём), Васютка заблудился. Мальчик проявил смелость, находчивость, выдержку. Он не поддался панике и, чтобы не падать духом, начал разговаривать с собою вслух. Слыша собственный рассудительный голос, Васютка отгонял страх. Вспомнив слова отца и деда о том, что тайга хлипких не любит, он стал припоминать всё, что знал об охотничьей жизни. Он сумел покормить себя в тайге, так как мог подстрелить и приготовить глухаря и уток. Васютка не давал себе возможности впасть в отчаяние, неутомимо искал выход из создавшегося положения.
Одно из описаний ощутить ужас создавшегося положения. Васютка, ещё до конца не понявший, что он заблудился, в тишине леса услышал жужжание. Оказалось, что это бьётся муха в паутине, сплетённой пауком над тушкой истлевшей птицы. Крупная муха, как ни старалась, не могла освободиться. Эта аналогия содержит мысль о том, что герой рассказа попал в трудное, почти безвыходное положение….
5) Васютка жил в таежном краю. К тринадцати годам Васютка многое знал и умел, его этому научил отец- рыбак, а мать ему напоминала о том, что нельзя "переиначивать таёжные законы": надо обязательно брать с собой спички, хлеб, соль. И вот когда он заблудился в лесу, эти знания ему и Конечно, ему было очень страшно одному в тайге. Он вспомнил рассказы о том, как будто люди в лесу иногда погибают. Но Васютку природная память, смекалка, находчивость, знание леса, примет, приобретённые навыки и умения разжечь костёр даже в дождь, приготовить дичь, не расходовать зря "драгоценный припас" - патроны. А главное - желание выжить во что бы то ни стало. "Тайга хлипких не любит, "- эти слова отца и деда вспомнились мальчику в самую страшную минуту, когда он был в отчаянии, они придали ему сил. Мальчику пришлось бороться со своим страхом, с голодом, с усталостью.Он предусмотрительно вешал мешок с остатками еды на сук, не поддавался соблазну съесть хлеб весь сразу, не метался по тайге, а заставлял себя соображать, в каком направлении лучше двигаться. Васютка выбрал правильное направление на север, догадался, что озеро проточное, раз в нём водится речная рыба, что речка от озера обязательно выведет к Енисею.
бродский так и не вернулся в россию, не исполнил собственного обещания, данного в одном из самых известных своих стихотворений:
ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
на васильевский остров
я приду умирать.
твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду,
между выцветших линий
на асфальт
(«стансы», 1962)
бродский возвратился лишь стихами и изменил пространство поэзии. однако известными прежде стихов становились факты его биографии. одаренный ленинградский поэт, оцененный ахматовой, официальное признание он получил чисто по-советски: сначала его не печатали, потом в 1964 г. устроили показательный процесс и осудили как тунеядца на пять лет ссылки. усилиями писателей и деятелей культуры бродский был освобожден и в сентябре 1965 г. вернулся в ленинград.
к этому времени был издан за границей первый сборник его стихотворений. там, и только там, в последующие двадцать с лишним лет продолжали печататься его произведения. туда в 1972 г. был выслан и сам поэт. он поселился в сша. в 1987 г. бродскому присуждается нобелевская премия, послужившая поводом к публикации его стихов в советских журналах.
о лауреате нобелевской премии у нас начали спорить, прежде чем его внимательно прочли. у одних был заготовлен для него восторженный прием, другие были готовы ответить столь же решительным неприятием, вплоть до отказа бродскому в праве считаться поэтом.
эта дискуссия затронула даже тех, кто совершенно не склонен к националистическим играм и бродского готов оценить, но полагая его стоящим вне традиции.
спор о том, что считать национальной традицией, в какой мере она устойчива и открыта изменению, — этот спор мы еще только начинаем, он нам, безусловно, предстоит. что же касается права и возможности оставаться связанным со своей культурой, то это вопрос, который мы десятилетиями считали для себя с беспрекословной негативностью решенным. в эмиграции на эту тему много спорили: одни полагали, что они унесли россию с собой, считая себя, и только себя, ее хранителями; другие трагически переживали от-торгнутость — по крайней мере пространственную — от нее. всматриваясь, припоминая, обдумывая заново, стремились осознать прошедшее с ощущением недоступной тогда в пределах россии свободы мысли. именно чувство свободы, с которым судит поэт о ее величии, о ее трагедии, поражало тогда в стихотворении «на смерть жукова», похороны которого и. бродский видел в америке по телевидению:
вижу колонны замерших внуков.
гроб на лафете, лошади круп.
ветер сюда не доносит мне звуков
военных плачущих труб.
вижу в регалии убранный труп:
в смерть уезжает пламенный жуков.
что поражало в первый момент? если и успевал удивиться архаической классичности жанра, то лишь мгновенно, чтобы тотчас же переступить стилистический барьер и более его не замечать. оставалось лишь чувство властной свободы, с которой произносились слова, не допускающие сомнения и к согласию. к согласию и с избранным героическим масштабом: « маневра о напоминавший средь волжских », и с оценкой эпохи, незабываемо смешавшей солдатский подвиг и народное унижение:
спи! у страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою.
поражала спокойная взвешенность оценки тех событий, которые и сегодня — недавняя и предмет яростных споров. поэт же говорит так, как будто и спорить здесь не о чем, не считая нужным припоминать факты, объяснять, почему же полководцу не только мечом приходилось спасать родину, но и «вслух говоря» (что говоря или перед кем — об этом ни слова) и почему жуков окончил «дни свои глухо в опале, как велизарий или помпей». скупо, без подробностей, как будто само собой разумеется, что в стихотворении об истинном величии не место распространяться о ложных кумирах, безымянно растворившихся в обстоятельствах биографии великого человека.
1) со своей музой
2) Это когда он начал засматреваться на Грача
3) Сначала Васютка растерялся, но потом взял себя в руки. Он решил спокойно обдумать свое положение и принять верное решение. Вдумчиво, не суетясь шел Васютка к своему и удача от него не отвернулась. Героя рассказа Виктора Астафьева "Васюткино озеро" природная память, смекалка, находчивость, знание леса, примет, приобретённые навыки и умения разжечь костёр даже в дождь, приготовить дичь, не расходовать зря "драгоценный припас" - патроны. А главное - желание выжить во что бы то ни стало. "Тайга хлипких не любит, "-эти слова отца и деда вспомнились мальчику в самую страшную минуту, когда он был в отчаянии, они придали ему сил.
4) Погнавшись за подбитой птицей (глухарём), Васютка заблудился. Мальчик проявил смелость, находчивость, выдержку. Он не поддался панике и, чтобы не падать духом, начал разговаривать с собою вслух. Слыша собственный рассудительный голос, Васютка отгонял страх. Вспомнив слова отца и деда о том, что тайга хлипких не любит, он стал припоминать всё, что знал об охотничьей жизни. Он сумел покормить себя в тайге, так как мог подстрелить и приготовить глухаря и уток. Васютка не давал себе возможности впасть в отчаяние, неутомимо искал выход из создавшегося положения.
Одно из описаний ощутить ужас создавшегося положения. Васютка, ещё до конца не понявший, что он заблудился, в тишине леса услышал жужжание. Оказалось, что это бьётся муха в паутине, сплетённой пауком над тушкой истлевшей птицы. Крупная муха, как ни старалась, не могла освободиться. Эта аналогия содержит мысль о том, что герой рассказа попал в трудное, почти безвыходное положение….
5) Васютка жил в таежном краю. К тринадцати годам Васютка многое знал и умел, его этому научил отец- рыбак, а мать ему напоминала о том, что нельзя "переиначивать таёжные законы": надо обязательно брать с собой спички, хлеб, соль. И вот когда он заблудился в лесу, эти знания ему и Конечно, ему было очень страшно одному в тайге. Он вспомнил рассказы о том, как будто люди в лесу иногда погибают. Но Васютку природная память, смекалка, находчивость, знание леса, примет, приобретённые навыки и умения разжечь костёр даже в дождь, приготовить дичь, не расходовать зря "драгоценный припас" - патроны. А главное - желание выжить во что бы то ни стало. "Тайга хлипких не любит, "- эти слова отца и деда вспомнились мальчику в самую страшную минуту, когда он был в отчаянии, они придали ему сил. Мальчику пришлось бороться со своим страхом, с голодом, с усталостью.Он предусмотрительно вешал мешок с остатками еды на сук, не поддавался соблазну съесть хлеб весь сразу, не метался по тайге, а заставлял себя соображать, в каком направлении лучше двигаться. Васютка выбрал правильное направление на север, догадался, что озеро проточное, раз в нём водится речная рыба, что речка от озера обязательно выведет к Енисею.
6) щас напишу в комментариях
Объяснение:
ответ: поэзия бродского и.а.
бродский так и не вернулся в россию, не исполнил собственного обещания, данного в одном из самых известных своих стихотворений:
ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
на васильевский остров
я приду умирать.
твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду,
между выцветших линий
на асфальт
(«стансы», 1962)
бродский возвратился лишь стихами и изменил пространство поэзии. однако известными прежде стихов становились факты его биографии. одаренный ленинградский поэт, оцененный ахматовой, официальное признание он получил чисто по-советски: сначала его не печатали, потом в 1964 г. устроили показательный процесс и осудили как тунеядца на пять лет ссылки. усилиями писателей и деятелей культуры бродский был освобожден и в сентябре 1965 г. вернулся в ленинград.
к этому времени был издан за границей первый сборник его стихотворений. там, и только там, в последующие двадцать с лишним лет продолжали печататься его произведения. туда в 1972 г. был выслан и сам поэт. он поселился в сша. в 1987 г. бродскому присуждается нобелевская премия, послужившая поводом к публикации его стихов в советских журналах.
о лауреате нобелевской премии у нас начали спорить, прежде чем его внимательно прочли. у одних был заготовлен для него восторженный прием, другие были готовы ответить столь же решительным неприятием, вплоть до отказа бродскому в праве считаться поэтом.
эта дискуссия затронула даже тех, кто совершенно не склонен к националистическим играм и бродского готов оценить, но полагая его стоящим вне традиции.
спор о том, что считать национальной традицией, в какой мере она устойчива и открыта изменению, — этот спор мы еще только начинаем, он нам, безусловно, предстоит. что же касается права и возможности оставаться связанным со своей культурой, то это вопрос, который мы десятилетиями считали для себя с беспрекословной негативностью решенным. в эмиграции на эту тему много спорили: одни полагали, что они унесли россию с собой, считая себя, и только себя, ее хранителями; другие трагически переживали от-торгнутость — по крайней мере пространственную — от нее. всматриваясь, припоминая, обдумывая заново, стремились осознать прошедшее с ощущением недоступной тогда в пределах россии свободы мысли. именно чувство свободы, с которым судит поэт о ее величии, о ее трагедии, поражало тогда в стихотворении «на смерть жукова», похороны которого и. бродский видел в америке по телевидению:
вижу колонны замерших внуков.
гроб на лафете, лошади круп.
ветер сюда не доносит мне звуков
военных плачущих труб.
вижу в регалии убранный труп:
в смерть уезжает пламенный жуков.
что поражало в первый момент? если и успевал удивиться архаической классичности жанра, то лишь мгновенно, чтобы тотчас же переступить стилистический барьер и более его не замечать. оставалось лишь чувство властной свободы, с которой произносились слова, не допускающие сомнения и к согласию. к согласию и с избранным героическим масштабом: « маневра о напоминавший средь волжских », и с оценкой эпохи, незабываемо смешавшей солдатский подвиг и народное унижение:
спи! у страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою.
поражала спокойная взвешенность оценки тех событий, которые и сегодня — недавняя и предмет яростных споров. поэт же говорит так, как будто и спорить здесь не о чем, не считая нужным припоминать факты, объяснять, почему же полководцу не только мечом приходилось спасать родину, но и «вслух говоря» (что говоря или перед кем — об этом ни слова) и почему жуков окончил «дни свои глухо в опале, как велизарий или помпей». скупо, без подробностей, как будто само собой разумеется, что в стихотворении об истинном величии не место распространяться о ложных кумирах, безымянно растворившихся в обстоятельствах биографии великого человека.