Много лет Валентина прожила в московской маленькой уютной квартире. Все было хорошо, если бы не было так шумно. Вероятно, в этом доме отсутствовала хорошая звукоизоляция. Не повезло с соседями - вроде бы интеллигентные люди, профессора-хирурги, прожившие по полвека, однако... Почти каждый вечер в квартире соседей были скандалы. Валя уже знала весь сюжет происходящего. Тихий голос супруга, громкий удар дверью, после чего соседка начинала горько плакать. - Миша, открой дверь, пусти меня, ну любимый... Несколько часов соседка стучала в дверь, рыдала, умоляла... Валентина имела маленьких детей, плохо спала по ночам, да тут еще постоянная ругань, отрицательные эмоции. Чуткая женщина сочувствовала супругам, но ей хотелось спать, и она накрывала голову огромной подушкой. Все равно было шумно, но хотя бы нельзя было понять смысл происходящего. Шли годы, ничего не менялось. Валентина посоветовалсь с мужем, решила продать кваритру и переехать жить к родителям в Подмосковье. Жизнь на природе была всем по душе - тишина, умиротворение, чистый воздух. Как-то вечером позвонила бывшая, неуживчивая с мужем, соседка. - Валя, ты знаешь у меня большое горе - муж мыл окно, пока я выносила муср, оступился и ... Скончался моментально уже внизу. Зачем я только попросила его мне?! Я не нахожу себе места, ведь мы так любили друг друга. Можно я приеду к тебе, тоска совсем меня одолела. Валентина улыбнулась своим мыслям - какая же это любовь с ежедневными скандалами. - Приезжайте, я расскажу, как доехать. - Дорогая, я прожила в твоем поселке несколько лет в молодые годы со своим первым мужем, знаешь Хохловых? У нас тогда тоже произошла трагедия - пожар среди ночи и первый муж, как и второй, трагически погиб, когда меня не было дома. Ведь мой сын от первого мужа, а дочь от второго. Валентина побледнела, дрожь пробежала по всему телу, как-будто под одеждой были муравьи. Она знала эту историю. Соседи, живущие напротив Хохловых, часто ее вспоминают. Действительно, ночью сгорел дом в жаркое лето. Соседка Хохловых в ту ночь подошла к окну и вызвала пожарных. Она видела, как молодая женщина убегала от пожара с ребенком на руках. Утром в доме нашли мужчину с пробитым черепом, рядом лежал обгоревший лом. Расследование было закрыто - на ломе нельзя было обнаружить следов человеческих рук. - Валя, почему ты молчишь, так я приеду к тебе меня простить, сейчас мне неожиданно сообщил муж, что завтра мы уезжаем к морю. - Как жаль, а мне так одиноко без любимого мужа. Любовь,любовь... Некоторые жены в неведомых для нас ситуациях бывают опасными для своих мужей
Тягостное чувство возникает по окончании чтения рассказа К. Г. Паустовского «Телеграмма». Не светлая печаль, тихая грусть и примирительная гармония с миром, но какой-то тяжеленный темный камень на душе. Будто бы чувство вины, постигшее Настю слишком поздно, ложится в какой-то степени и на меня. Вообще подобные темы не так уж свойственны общеизвестному Паустовскому, изучаемому в школе и любимому маленькими детьми. Мы все знаем автора, уважающего и ценящего родную природу, мастера тонких и трогательных описаний каждой травинки, жучка, солнечных восходов. Психологического, трагического, о старости одинокой думающего Паустовского знает далеко не каждый. А может, и не хочет знать. Потому что такие книги читать трудно, мрачно. Итак, о чем за задуматься «Телеграмма» заставляет читателя? В рассказе много пространства и букв уделяется некоему скульптору, его бедственному положению, его талантливым работам, удачной выставке и т.д. Но все эти детали, художественную деятельность описывающие — лишь ширма, прикрывающая главную тему, сущность и идею произведения. Поэтому рассуждать о судьбах художников я не буду. Перейду к тому, что поразило, растрогало и расстроило меня. Старость. Одинокая, полуслепая, неопрятная, сирая. Бывшая красавица и светская барышня, дочка известнейшего художника, прожившая молодые годы в Париже, теперь она — усохшая старушонка, всеми оставленная среди обломков былых воспоминаний. Квартира — почти уже музей, но до его пока ещё живой хозяйки никому нет дела. Кроме бестолковой босоногой девчонки, с которой не о чем и поговорить, которая не понимает ценности этой дряхлой роскоши, руин «винтажа», бесценных фотографий… Но самое обидное (это слово не выражает всей гаммы эмоций, оно безлико, собирательно и слишком «нормально») — то, что старушка совершенно не нужна собственной дочери. Молодая женщина, в расцвете сил и карьеры, занята откапыванием талантов, организацией выставок и инсталляций, эй просто некогда заниматься мелкими проблемами престарелой матери. Получила письмо — значит, ещё жива. И слава богу! Чего же ещё! Ехать куда-то — это же долго, это значит — потерять драгоценное время без толку, ни на что. На темную комнату, засиженные мухами портреты, слышанные уже много раз рассказы… Ах, как скучно! Потом! Думаешь: а я? Много я прихожу слушаю? Не родителей, конечно, они пока в силе, в работе, в планах, им всего этого не требуется. А бабушка? Дедушка? Дряхлые, тихие, неприхотливые. Доверчивые и болтливые. Не ждущие подарков, сюрпризов, внимания особенного. Позвонили им — столько радости! А если уж приехать в гости расщедрились — вообще праздник! «Телеграмма», которая опоздала, мне ещё раз (поскольку эта мысль, конечно же, не нова даже для школьника) напомнила: все нужно делать вовремя! Говорить близким о том, что ты любишь их и ценишь, проводить с ними вечера вместо того, чтобы по танцам-клубам мотаться. Клубы не денутся никуда и через 10 лет. А вот старики…
